Владимир Престолов - Рекрут

— Девственница? — зло прошипел Прыщ. — Так чем же испортить твою красу.

Болезненного вида щербатый парень держал девушку, одной рукой пережимая ей шею, а другой затыкая рот. Бедняжка пыталась высвободиться, но все было бесполезно. Ее легкое платьице задралось, оголив ноги.

— Ух ты, озорница, — тяжело сопя и сглотнув набежавшую слюну, процедил сквозь зубы прыщавый и бесстыже запустил потную руку под платье. Затем, оттянув трусики рукой, он начал медленно разрезать их финкой. — Так тебе бритвочкой сломать или пальчиком?

— Лучше мальчиком с пальчиком, — рассмеялся здоровяк.

Вдруг рядом раздался тихий спокойный голос:

— Языком!

Четыре пары глаз устремились в одну точку. В полумраке вырисовывалась ладная фигура высокого молодого мужчины в кожаной куртке с походной сумкой на крепком широком плече.

— Что ты сказал? — скривив слюнявый рот, спросил Прыщ.

— Языком вкуснее! — тем же ровным спокойным тоном повторил незнакомец.

Прыщавый рванулся к нему, выставив вперед финку. Но незнакомец уклонился от удара и, перехватив руку Прыща, провел болевой прием. Раздался хруст костей и вой. Прыщавый, получив в лицо удар коленом, хрюкнул от боли и осел.

Здоровяк бросился на выручку другу, но, наткнувшись на жесткий прямой удар каблуком в лицо, рухнул на прежнее место.

Щербатый заерзал на месте, вынимая из кармана пистолет, но девушка разбила бутылку водки на его плешивой голове.

— Молодец, — сдержанно похвалил парень и вышел в тамбур.

Девушка, схватив свои вещи, поспешила за своим спасителем.

Провинциальный город встретил Вадима неласково, впрочем, как и всех, прибывших поездом Екатеринбург — Гутово. Шел мелкий колющий дождь, было сыро и холодно.

Вадиму вдруг вспомнился его родной городок на Волге. Правда, жил он там недолго, после смерти родителей тетя забрала его в Москву, вырастила и выучила. Однако Вадим частенько, вспоминал маленький провинциальный городок…

Выйдя из вагона, Вадим глубоко вдохнул свежий прохладный воздух. Он осмотрелся: с этой минуты ему следовало быть предельно собранным и осторожным.

Перед ним высилось двухэтажное здание железнодорожного вокзала, а за ним раскинулась небольшая привокзальная площадь, вымощенная камнем. Справа виднелся автовокзал, почти не изменившийся за много лет. Вадим задумался…

— Вам куда? — прервал нахлынувшие воспоминания женский голос.

Вадим повернулся. Перед ним стояла его белокурая попутчица и с нескрываемым интересом смотрела на него.

— Да так, в одно место, к другу, — ответил Вадим, не желая никого посвящать в свои планы.

— Понятно, — обречено вздохнула Вероника, — наверное, дела…

— Да, милая… — Вадим улыбнулся, стараясь скрыть неловкость. Что-то привлекало его в этой девушке.

Кроме того, было в ней какое-то сходство с Ириной — его бывшей женой, которую он никак не мог забыть. После ее гибели в автокатастрофе жизнь остановилась, он словно окаменел, потерял всякий интерес абсолютно ко всему. Однако «время — лечит!» Вылечило оно и Вадима, но он по-прежнему думал, что ни одна женщина в мире не заменит ему Ирины.

— Я понимаю, — все тем же грустным голосом застенчиво произнесла девушка, — у вас своя жизнь… Но если вдруг вам станет в городе или вообще одиноко или…

Последней фразы Вероника не договорила, она поспешно сунула в руку Вадима записку и побежала по платформе в сторону туннеля, так ни разу и не обернувшись.

Вадиму стало как-то не по себе, давно ему не писали записок, он даже растерялся и слегка покраснел. Проводив глазами стройную фигуру девушки, он подождал, когда она скроется в подземном переходе, и только тогда развернул записку. Она была предельно лаконичной: адрес, номер телефона и маленькая приписка, сделанная огромными крупными печатными буквами: «СПАСИБО!!!».

Вихрев сжал в кулаке записку: «Не до того, милая, — подумал он. — Я рекрут. У тебя еще все впереди, а у меня…»

Вадим спрятал записку в карман рубашки и решительно зашагал через железнодорожные пути к привокзальной площади, где скучали таксисты возле своих четырехколесных стальных коней.

За стеклом такси мелькали незнакомые улицы, переулки, здания… Город был похож на сотни других таких же периферийных провинциальных российских городов. Правда, и сюда добралась «рука, перестройки».

От нестройных рядов торговых палаток, коммерческих ларьков, разноцветной рекламы, преимущественно на английском языке, отдельных зданий в европейском стиле — из стекла и пластика — рябило в глазах, а все вместе создавало впечатление дикой безвкусицы.