Ирина Градова - Экзотический симптом

– Это было необходимо?

– А что, ты бы оставил?

– Ну, варианты есть – я же не знаю ситуации. Наличие металлоконструкции может конфликтовать с суставными структурами и ограничивать движения. Кроме того, интенсивный рубцовый процесс, вызванный первичной травмой, может формировать контрактуру сустава, и тогда необходимо удалять и проводить мобилизацию мышц и сухожилий. Еще возможна миграция импланта… Короче, нужно знать причину извлечения – можно у Тактарова поинтересоваться.

– Обязательно поинтересуюсь. Только это дела не меняет: как только получу результаты анализов, устрою Тактарову Варфоломеевскую ночь! Я хотела удостовериться, что ты меня поддержишь.

– Каким образом?

– Как специалист в той же области, что и Тактаров.

– Но речь ведь не идет о врачебной ошибке, и происшедшее не связано с качеством работы медперсонала!

– Верно, речь о халатном отношении заведующего отделением к своим обязанностям.

– Аня, ты сейчас занимаешься примерно тем же, чем занимался Муратов в отношении меня! Он постоянно пытался уличить меня хоть в чем-то, даже если я никоим образом не мог предотвратить случившееся. Когда в моем отделении умерли, один за другим, два пациента, Муратов даже ставил вопрос о моем увольнении. А потом выяснилось, что…

– Да-да, я в курсе истории! – закивала Нелидова. – Выяснилось, что в больнице орудовал «ангел смерти» [3] Читайте об этом в романе Ирины Градовой «Предложение, от которого не отказываются» (Издательство «ЭКСМО»). .

К счастью, продолжать она не стала, потому что вспоминать о том, как его собственная любовница оказалась преступницей, пусть и психически нездоровой, Мономаху было неприятно.

Интересно, Нелидова узнала обо всем непосредственно у отца Алсу, Кайсарова, большой «шишки» в Комитете по здравоохранению? Если так, то она в курсе подробностей. А если она в курсе, получается, Кайсаров приложил руку к назначению Нелидовой. Что, в свою очередь, говорит об их близких отношениях.

Еще до того, как с ней познакомился, Мономах узнал от своего приятеля Гурнова, зав. патологоанатомическим отделением, что ходят слухи о желании кого-то из Комитета посадить на место Муратова свою любовницу…

– Я обязательно во всем разберусь, – сказала Нелидова. – Не волнуйся, я не стану уподобляться Муратову! Тактаров вообще должен радоваться, что все еще занимает свою должность, ведь ему была дорога туда же, куда и его приятелю!

– Насколько я понимаю, против Муратова пока что существуют только обвинения административного плана, а значит, и к Тактарову претензий быть не может.

– Это со стороны правоохранительных органов, а с моей стороны, как главвра… то есть и.о. главврача, очень даже может: я не намерена терпеть в больнице вора! Разве ты забыл, что они вдвоем с Муратовым «распиливали» госбюджетные и спонсорские деньги?

– Не забыл, но Муратова еще не уволили, а временно отстранили – до окончания расследования, чего уж о Тактарове говорить? Уверен, он, в случае чего, сдаст кореша со всеми потрохами и выторгует себе льготные условия. И ни я, ни ты ничего не сможем с этим поделать! Если ты действительно хочешь избавиться от Тактарова, придется нарыть на него что-то посерьезнее, нежели пациентка с неподтвержденным диагнозом.

– Ладно, оставим это, – сдалась Нелидова. – Тебя сегодня ждать?

– Нет.

– Ты обиделся? Это как-то по-детски, не находишь?

– Мне надо подумать.

– О чем?

– О том, что делать дальше, – Мономах демонстративно взглянул на циферблат часов. – Извини, у меня операция через пятнадцать минут!

Алла стояла в прозекторской и смотрела на лежащее на металлическом столе тело молодой женщины. Оно находилось не в лучшем состоянии, поэтому зрелище, и так-то безрадостное, было тяжелым.

– Дать «звездочку»? – сочувственно поинтересовалась патолог, с которой Алле не раз приходилось сталкиваться по работе.

Она бесконечно уважала Анну Яковлевну Сурдину за профессионализм и оптимистическое отношение к жизни. Казалось, откуда взяться оптимизму у человека, ежедневно вскрывающего тела людей, умерших самыми разнообразными способами, и все же Сурдиной это удавалось.

Маленькая, сухонькая женщина, здорово смахивающая на крошечную обезьянку-игрунку, которую Алла как-то видела в передаче о животных, отличалась не только высокими профессиональными качествами, но и человеколюбием, что редко свойственно представителям ее рода деятельности.