Юлий Лурье - Встречное движение [Психологический детектив]

И вообще: не пренебрегайте мовешками — нередко советовал он воспитанным в романтическом духе своим коллегам…

Готовясь к допросу Стеллы и перечитывая показания ее сокурсниц, Макасеев чувствовал себя настройщиком того особого инструмента, который ощущал в себе: словно волны, догоняющие одна другую, нарастали в нем, чтобы, войдя в резонанс с допрашиваемой, обрушиться на нее, разрушая логическую защиту интуитивной догадкой…

…Он все еще камлал над протоколами, когда услышал стук, и, машинально помянув черта, перевернул дело лицевой стороной вниз. Тут же открылась дверь, и перед ним предстала высокая, стройная, прекрасно одетая, ухоженная женщина — Макасеев попросил паспорт, чтобы удостовериться, что это Стелла — едва ли не красавица… Он попытался отыскать на ее переносице след от очков, потом, вспомнив единодушие бывших ее сокурсниц, рассмеялся…

— Слушаю вас, — сухо напомнила о себе Стелла: она заметно нервничала.

— Это я вас слушаю, — все еще со смешком ответил следователь.

— Что вы хотите от меня узнать?

— Сначала хотелось бы познакомиться: кто вы? Чем занимаетесь? Замужем ли?

Сдержанно, с неохотой, она ответила, что муж работает в системе МИДа… Страна его пребывания — Афганистан. Должность… Она замялась. Но потом со скрытой угрозой сказала, что муж ее… друг короля, а название должности она не знает… Сама же… ведет дом, давно, с той поры как вышла замуж…

— Чего же она так нервничает? — думал Макасеев. — Боится потерять обретенное?!

Право, чем не сказка о Золушке, для которой бал — заграница: контактные линзы вместо толстенных очков, утренняя ванна, макияж, шмотки по фигуре, туфли своего размера — вот и русская красавица…

Глядя на Стеллу, он понимал, что она страшится превращения кареты в тыкву, поскольку главным и едва ли не единственным критерием для мидовцев и внешторговцев была и осталась незамаранность во внешнем, по отношению к их кругу, мире…

— Что вы так нервничаете? — после долгой, изматывающей паузы спросил он и окончательно выбил ее из колеи.

— Я?! Я не нервничаю! Хотя мне, естественно, неприятен этот вызов… мне никогда не доводилось быть даже свидетелем… В конце концов я имею право знать, зачем я понадобилась вам?

— А разве я не сказал? — всполошился Макасеев. — Простите, простите… дело в том, что мы разыскиваем Игоря…

Стелла молчала.

— Сарычева! Игоря Сарычева! Вам знакомо это имя?

Стелла не отвечала, о чем-то напряженно думала.

— Э-ге-ге! — Макасеев вдруг почувствовал, как пошли волны, одна за другой, накатом.

— Конечно, — ответила Стелла, — мы учились вместе… а что, разве он пропал?

— Да вот… — пробормотал Макасеев. — а вы. кстати, когда в последний раз его видели?

— Давно… — с почти незаметной заминкой ответила она.

— Давно — это… — Макасеев назвал дату, предшествовавшую ночи убийства, — не так ли?

Она молча кивнула.

— Интересно, как же вам удалось запомнить, что последний раз видели Игоря именно в этот день? — спросил Макасеев.

— Я собиралась в аэропорт, муж прилетал на Новый год… тут внезапно, без звонка, Игорь… — Стелла усмехнулась, — как вы понимаете, такие ситуации долго помнишь…

— Понимаю, — прищурился следователь, — еще как понимаю…

В этот момент ему уже казалось, что дело практически раскрыто и остается только расставить по местам мелкие детали: бросивший работу, опустившийся Игорь норовит вновь пройти по тому же кругу: без звонка он является к Стелле и сразу видит, что пришел не вовремя, она пытается выпроводить его, он — назло — не уходит и даже начинает шантажировать ее прошлым, которое она наверняка скрывала от мужа да и сама постаралась забыть. Надеясь оттянуть разоблачение или по крайней мере не столкнуть мужа и Игоря лбами, она предлагает немедленно отправиться с Игорем на дачу. Тайно. Никто не знает. Никто. Она отдается бывшему своему любовнику и только тогда осознает, что этим дело не ограничится и что Игорь будет и в дальнейшем приходить за данью… И тогда она решает… вернее, решается…

— Ну и как, встретили мужа? — спросил Макасеев.

— Да…

— А на сколько часов самолет запоздал?

Она ничего не ответила, покачала головой.

— Значит, спешили, — повторил Макасеев, — и все-таки в этот день, или, если угодно, ночь, у вас с ним… Что у вас с ним было?!

— Ничего! — она резко поднялась.

— Садитесь! — сказал Макасеев. — Я вас не отпускал.

Она продолжала стоять.

— Ничего так ничего, — дразня ее, повторил он, — и куда запропастился Игорь, тоже не знаете… Ладно, тогда напоследок одна маленькая формальность, — он открыл перед ней дело на заранее заложенной закладкой странице — фотографиях трупа на пляже номер три, — скажите, знаете ли вы этого человека?