Юлий Лурье - Встречное движение [Психологический детектив]

— Машина пришла, — сухо сказал я, — нас ждут! Докурите в машине!

Она не ответила, не шевельнулась даже.

— Ну, в чем дело?! — не в силах сдержать раздражения, громко спросил я, — мы едем или не едем?!

О, как хотелось мне дать ей пощечину или, коли уж так получилось, что она — женщина, а женщинам, как известно, пощечин не дают, просто избить… куда попало, по живому, до слез, до крови… Мысль об этом странным образом заставила голос мой дрогнуть: неприязнь, раздражение, презрение по-прежнему в нем присутствовали, но «поплыли», точно звук на пластинке…

— Я вижу, — как можно ироничнее продолжал я, у вас раньше не нашлось повода и времени побыть наедине со мной… Что ж, тогда отпустим машину…

— Подними, — перебила она меня, вяло протягивая руку.

Рука ее оказалась мокрой, тяжелой…

— Подними же, говорят тебе, — повторила Светка и вдруг с силой потянула к себе.

Металлическая перекладина кровати подсекла меня под колени, и я, прежде чем отпустить Светкину руку, свалился к ней в постель.

Кровать зазвенела, заскрипела, словно кости потревоженного в древней своей могиле, скованного вековым сном, а также металлом браслетов и кольчуг половецкого… Ах, о чем я, о чем?!

Ворот свитера она натянула на подбородок, и поцеловать ее в, губы или в шею я никак не мог, а как иначе начать, я не знал… не привык… Едкий дымок сигареты, извиваясь, полз от плоского бруса кровати, находя мои ноздри… я припал к Светкиной груди, целуя через свитер…

Где-то совсем рядом гремело ведро уборщицы…

— Только бы не думать… НИ О ЧЕМ! — мелькнуло в моей голове, — иначе…

— Да погоди же ты, — торопливо, с нервной какой-то наглецой оттолкнула меня Светка.

Я отпрянул…

— Иди ко мне, — пробормотала она и стала скатывать с себя шаровары вместе с трусами…

Я понимал и принимал это свидетельство опытности столь юного существа, по поводу чего успел и позлорадствовать в адрес Чеховских, однако, оставив образовавшийся валик у непреодоленных лыжных ботинок, она продолжала лежать в той же позе… только закрыв глаза… Но что было делать мне? Сказать: перевернись, встань, нагнись — или молча начать развязывать шнурки, стаскивать с одной ноги?..

Неужели она не понимает, что ТАК не получится? Или именно этого и хочет? Лицо ее было мокрым, руки цеплялись за панцирную сетку… Молча я склонился над ней, не целуя, а лишь слабо касаясь языком, меж тем как обе мои руки тянули через упрямый ромбовидный каблук шаровары заодно с трусиками…

Хлопнула дверь, скатилась по лестнице, даже в звуке распадаясь на осколки, лишняя бутылка из мешка уборщицы, снизу прерывисто клаксонила машина…

…По живому, до слез, до крови…

Всю обратную дорогу мы молчали. Шофер был настолько зол, что пришлось дать ему денег и отпустить у дома Чеховских.

Я долго стоял внизу и смотрел на окна; может быть, мне следовало подняться вместе с ней и обо всем объявить?! Да только о чем? Интересно ли Миле, что ее дочь оказалась девственницей, если теперь это уже в прошлом? Важно ли Чеховскому, что ни страх быть застигнутым, ни кусачая панцирная сетка, ни даже опасение, что Светка забеременеет, не остановили меня? Впрочем, в отличие от многих других, страстных, теряющих себя, но в критический момент успевающих произнести магическую формулу: «Не в меня!» — в отличие от них, опытных, Светка ничего не сказала… И в отличие от прежних моих заклинаний: «Только бы не забеременела!», я, стоя внизу и глядя вверх на освещенные окна, думал про себя: — Пусть, пусть, пусть!.. я

До улицы Чкалова я добирался на автобусе и метро…

— Ну что? — с непонятным мне интересом спросил Сарычев.

— Спасибо, отдохнул, — ответил я.

…Вечером следующего дня я позвонил Андрею Станиславовичу; долго репетировал, прежде чем набрать номер, — мне хотелось, чтобы в голосе моем он услышал благородную сдержанность, однако волнение подступало к горлу, оборачиваясь дрожью, и пришлось прибегнуть к уже знакомому мне средству — выпив рюмку водки, я быстро походил взад-вперед по коридору, вдруг, словно спохватившись, рванулся к телефону, набрал номер…

— Алло? — раздался в трубке Светкин голос, и я замолчал.

— Да и что я мог ей сказать? Что счастлив нашей близостью и готов хоть завтра с утра идти подавать заявление, что звоню ее отцу на тот случай, если она открылась перед родителями, и тем самым подтверждаю, что не намерен вильнуть; или же что… дав зарок отомстить, не буду искать с ней встречи, пока она сама мне не позвонит… Сама!