Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Уайтли пожал плечами:

— На мой взгляд, она для этого в слишком глубокой коме. Но я могу ошибаться. Всякие бывают случаи.

Скотт снова вызвал для разговора в коридор Уилли Михэна. Итак, Алвира собиралась написать серию статей. Редактор «Глоб» велел ей собирать информацию про отдыхающих в «Кипарисах» знаменитостей. Действительно, припомнил Скотт, в тот вечер, когда он там ужинал, она без устали задавала вопросы. И должно быть, случайно что-то выведала. По крайней мере так объяснялось покушение на ее жизнь, если правда, что ее пытались убить. И объяснялось наличие дорогостоящей звуковоспроизводящей аппаратуры у нее в чемодане.

В пять часов у Скотта была назначена встреча с мэром Кармела. Уже по дороге туда, он по радиотелефону узнал, что ему дважды звонила Элизабет, второй звонок был «по неотложному делу».

Повинуясь инстинкту, Скотт второй раз за двое суток отложил разговор с мэром и свернул в санаторий.

Через широкое окно коттеджа он увидел Элизабет, разговаривающую по телефону, и, прежде чем постучать, выждал, пока она опустит трубку. За эти тридцать секунд он хорошенько рассмотрел ее. Отлогие лучи вечернего солнца, протянувшиеся через комнату, наложили тени на ее лицо, подчеркнув выпуклые скулы, широкий чувственный рот, большие ясные глаза. Будь я скульптором, подумал Скотт, я бы обязательно стал ее лепить. В ее облике столько изящества, которое больше, чем просто красота.

В конце концов она бы превзошла свою сестру.

Элизабет передала ему пленки. Показала свои заметки в блокноте. И попросила:

— У меня к вам большая просьба, Скотт. Внимательно прослушайте все записи. Вот эта пленка, — она указала на кассету, вынутую из булавки-солнышка, — должна вас потрясти. Заведите ее, и посмотрим, услышите ли вы то, что, по-моему, услышала я.

Теперь у нее был решительно вздернут подбородок, возбужденно блестели глаза.

— Элизабет, что ты затеваешь? — спросил он.

— То, что необходимо. Кроме меня, никто не сможет это сделать.

И больше, несмотря на его настойчивые расспросы, ничего не стала объяснять. Он вспомнил и рассказал ей, что Алвира Михэн сумела выговорить одно слово.

— Тебе слово «голоса» что-нибудь говорит?

Элизабет загадочно усмехнулась.

— Очень даже говорит, — ответила она зловеще.

Тед выбежал с территории «Кипарисов» в двенадцать. И к пяти еще не вернулся. Генри Бартлет заметно нервничал, порывался уехать.

— Я приехал сюда, чтобы подготовить его защиту, — говорил он. — Надеюсь, Тед не забыл, что суд начинается через четыре дня. Если он не желает меня видеть, что толку мне здесь сидеть?

Зазвонил телефон. Крейг подскочил к столу и поднял трубку.

— Элизабет, какой приятный сюрприз… Да, правда. Хотелось бы, конечно, верить, что мы еще сумеем уломать окружного прокурора, но вряд ли… Об ужине мы еще не думали, но, конечно, будет очень приятно, если ты окажешься с нами за одним столом… А, ты вот про что! Не знаю, так просто. Уже больше как-то не смешно. И Теда всегда раздражало. Отлично… Увидимся за ужином.

По пути домой Скотт опустил в машине стекло. Легкий ветер с океана приятно холодил лицо. Но его не отпускало дурное предчувствие: Элизабет что-то задумала, что именно, он не знал, но чуял нутром, что ей грозит опасность.

От воды поднималась легкая дымка. Ближе к ночи она превратится в густой туман. Скотт завернул за угол и въехал во двор уютного узкого дома в одном квартале от бульваров. Вот уже шесть лет, как он возвращается по вечерам в этот пустой дом, и каждый раз у него тоскливо сжимается сердце, оттого что Джини его там больше не ждет. Раньше он всегда обсуждал с ней дела, которые расследовал. Сегодня он бы спросил, как она считает, существует ли связь между смертью Доры Сэмуелс и комой Алвиры Михэн? И второй вопрос, только сейчас пришедший ему в голову: существует ли связь между судьбой этих женщин и смертью Лейлы?

И наконец, еще: Джини, как ты думаешь, что, черт возьми, затеяла Элизабет?

Чтобы прояснить мозги, Скотт принял душ и переоделся в старые джинсы и свитер. Он сварил кофе, сунул в печку гамбургер. И усевшись за ужин, завел первую из Алвириных пленок.

Было без четверти шесть. К семи часам его блокнот, как раньше блокнот Элизабет, заполнился заметками. А без четверти восемь он кончил слушать последнюю пленку, содержащую свидетельство покушения на жизнь Алвиры.

Этот сукин сын фон Шрайбер, пробормотал про себя Скотт, все-таки что-то ей впрыснул. Но что? Допустим, он начал вводить коллаген и увидел, что у нее начался припадок. И почти сразу же возвратился в кабинет вместе с медсестрой.