Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Бестактные вопросы, которые задавала Алвира, оказались на самом деле очень умными. Элизабет за столом графини ведь хотелось узнать, о чем говорят за столом Мин. Теперь ее желание исполнилось. Кое-что было не разобрать, но все-таки она уловила и принужденность тона, и уклончивость ответов, и попытку сменить тему.

Элизабет стала систематизировать свои заметки, выделив для каждого сидевшего за столом отдельную страницу, а внизу записав вопросы Алвиры. Но к концу третьей пленки она с тоской убедилась, что получается какая-то каша из отдельных бессвязных фраз.

Лейла, как мне сейчас тебя не хватает. Ты не доверяла хорошему в людях, мне казалось, что зря, но на поверку как часто права оказывалась ты. Ты видела человека насквозь. Я чувствую, что-то не так, но никак не ухвачу. Подскажи мне.

И Лейла словно бы ответила, как будто услышала ее жалобу:

— Бога ради, Воробышек, открой глаза! Перестань видеть все так, как тебе навязывают. Прислушайся. Думай своим умом. Сколько я тебя учила?

Элизабет как раз вставляла в магнитофон последнюю Алвирину кассету, когда зазвонил телефон. Это был Хельмут.

— Ты оставила мне записку.

— Да. Хельмут, зачем ты приходил домой к Лейле в тот вечер, когда она умерла?

Ей слышно было, как он охнул от неожиданности.

— Элизабет, только не по телефону. Можно, я сейчас к тебе зайду?

Поджидая Хельмута, она убрала с глаз магнитофон с пленками и свой блокнот. Нельзя, чтобы он заподозрил существование Алвириных записей.

На этот раз военная выправка изменила Хельмуту. Он уселся напротив Элизабет, безвольно опустив плечи. Тихой скороговоркой, с более заметным, чем обычно, немецким акцентом, он повторил ей то, что раньше рассказал Минне. Автор пьесы — он. Он отправился к Лейле, надеясь уговорить ее не отказываться от участия в спектакле.

— Ты забрал деньги с Минниного швейцарского счета?

Хельмут кивнул:

— Она уже догадалась. Запираться бесполезно.

— А не могло быть так, что она знала об этом с самого начала? И слала те анонимные письма, чтобы расстроить Лейлу и сорвать постановку? Ведь Мин лучше всех понимала душевное состояние Лейлы.

Барон вытаращил глаза:

— Замечательная мысль! Как раз в ее стиле. Тогда, значит, Мин давно знала и то, что денег уже не осталось. И просто хотела меня наказать!

Элизабет не стала маскировать отвращение, которое у нее вызвала его реакция.

— Я не разделяю твоего восторга, если это дело рук Мин. — Она встала и взяла с письменного стола новый блокнот. — Так ты слышал, как Тед боролся с Лейлой?

— Да. Слышал.

— А где ты находился в это время? Как вошел в дом? Сколько времени там пробыл? Повтори точно, что ты слышал.

Она записывала, и это помогало сосредоточиться. Его рассказ она записала слово в слово. Он слышал, как Лейла просила о пощаде, но не сделал попытки войти и защитить ее.

Когда Хельмут кончил говорить, пот струился по его гладким щекам. Элизабет больше всего хотелось прогнать его, но она все-таки не удержалась и сказала:

— А представь себе, что было бы, если бы ты не сбежал, а вошел в квартиру? Лейла, может быть, осталась бы жива. И Тед сейчас не заключал бы сделку с прокурором, что не будет оспаривать обвинение, а за это получит приговор помягче. И все это — если бы ты не был так озабочен спасением собственной шкуры.

— Да нет, Элизабет, вряд ли. Все произошло так быстро. — Тут барон снова вытаращил глаза. — Но разве ты не знаешь? Сделки не будет. Весь день в известиях об этом передавали. Отыскался новый свидетель, который видел своими глазами, как Тед держал Лейлу за перилами террасы, а потом выпустил. Прокурор теперь требует для Теда пожизненного заключения.

Значит, Лейла не случайно, в потасовке, перегнулась через перила и упала. Он поднял ее, занес за перила и отпустил намеренно. Значит, смерть Лейлы длилась еще дольше, чем она себе с таким ужасом представляла. Я должна быть рада, что они потребуют максимальный срок, говорила себе Элизабет. Я должна быть рада, что смогу дать показания против него.

Сейчас ей во что бы то ни стало нужно остаться одной. Но она все-таки заставила себя задать ему еще один вопрос:

— Ты видел в тот вечер вблизи Лейлиного дома Сида?

Удивление на лице Хельмута, — не притворное ли оно?

— Нет, — твердо ответил он. — А разве он там был?

Все кончено, сказала себе Элизабет. Она позвонила Скотту Элсхорну. Шериф уехал по делам. Не может ли ей помочь кто-нибудь еще? Нет. Она попросила, чтобы он позвонил ей, когда приедет. Надо отдать Скотту Алвирину аппаратуру, решила Элизабет, и ближайшим рейсом улететь в Нью-Йорк. Неудивительно, что все так нервно отвечали на вопросы Алвиры Михэн. Каждому было что таить.