Моника Кристенсен - Убийца из прошлого

Общая растерянность почти парализовала жизнь гражданского населения. И тех, кто ничего не понимал и пытался жить как прежде, и тех, кто понимал всё слишком хорошо и ничего не хотел предпринимать. Обманщиков и жуликов, идеалистов и простаков. И повсюду страх, который высасывает из души все силы и волю к борьбе. Кто это притаился за шторой? Можно ли доверять той, которая всё время задаёт столько вопросов? Кто-то что-то сказал? Кто-нибудь что-нибудь видел? Страх и неизвестность стали частыми гостями в каждом норвежском доме.

Так почему его коллеги не могут понять, какой нелепой и трудной была в те годы работа полиции? Как разговорить свидетелей? А трупы, которые обнаруживали в морском прибое, в горах, в сгоревших домах? Кто они? Павшие солдаты? Или партизаны?

Было тогда одно дело – вернее, целая череда дел – которое особенно его занимало. В начале марта 1941 года в старой заброшенной церкви на отшибе у реки Пасвикэльва был убит священник. На месте побывал ленсман [4] Полицейский и административный чин в сельских местностях Норвегии. старой закалки – основательный, терпеливый и дотошный. Не похоже, чтобы он симпатизировал нацистам, поэтому расследование наверняка продвигалось очень непросто. Он, конечно, сотрудничал с оккупационными властями. Полицейской работе это вроде бы не мешало.

Историк наткнулся на протоколы следствия по этому убийству среди документов по нескольким делам, которые ленсман, выйдя на пенсию, забрал с собой, сложил в большие картонные коробки и убрал на чердак. Спустя несколько лет он отослал коробки в Государственный архив в Тромсё, а те дали знать Сигернесу, поскольку были в курсе его профессиональных интересов.

Оказалось там и это дело, а от него тянулись ниточки к другим неразгаданным убийствам и кражам. Сигернес работал как одержимый, сидел над бумагами с утра до поздней ночи, осторожно разбирал папку за папкой. Другой исследователь, вероятно, выжал бы из материалов гораздо больше в собственных интересах. Сигернеса же интересовали детали, поэтому работал он медленно и в специальных журналах почти ничего не публиковал. Такой уж у него был характер, и потому-то, наверное, он и не получил того профессионального признания, которого, по собственному мнению, заслуживал. Но если письмо, лежащее у него на столе, не подделка, то он, похоже, наконец сделал блестящую находку. Публикация наверняка привлечёт внимание коллег, поскольку письмо связывает воедино два события – жестокое убийство, совершённое на севере Норвегии, в Финнмарке, в марте 1941 года, и налёт немцев на два норвежских судна, «Исбьёрн» и «Селис», у берегов Шпицбергена в мае 1942 года.

Несколькими неделями раньше в Полярный музей Тромсё пришло приглашение от организации, называющей себя Союзом ветеранов войны в Арктике. Вдохновитель создания этого общества был в музее частым и уважаемым гостем. Он то и дело заглядывал со всевозможными советами и предложениями по улучшению экспозиции. Одной из многочисленных обязанностей директора музея было привлечение в их небольшую организацию самых разных людей, однако иногда даже у него не хватало на всех терпения. Поэтому письмо отправилось к Сигернесу с припиской: «Хенрик, можешь взглянуть? Нам нужно участвовать?» Ни на какую поездку на Шпицберген в начале лета у директора времени не было.

А историка встреча на Шпицбергене, о которой шла речь в письме, заинтересовала. Задумывался международный сбор ветеранов войны, участвовавших в одной конкретной операции на Шпицбергене. Во-первых, его поразило, что приглашены все, кто имел непосредственное отношение к трагедии затонувших кораблей, а это больше восьмидесяти человек. К посланию был приложен список возможных участников, содержащий, помимо имён, адреса и телефоны. Он быстро сообразил, что большинства участников уже нет в живых. Как-никак многим из них в сорок втором было уже за двадцать. Но Сигернес со свойственной ему дотошностью начал собирать сведения обо всех упомянутых лицах.

В прошлом мертвецов копаться удивительно легко. Смерть открывает свободный доступ к письмам, дневникам, газетным вырезкам и прочим бумагам, которые живые едва ли выпустят из рук. Он звонил родственникам и друзьям, говорил, что он историк и специализируется на военных действиях в Арктике во время Второй мировой. Отвечать на его вопросы соглашались почти все. И даже непосредственные участники событий, которые ещё были живы, высылали ему старые письма, фотографии и другие материалы. Теперь на его столе высилась гора документов.