— Итак, господин Сыромясов, приступим, — заявил Тернов, дождавшись, когда эта куча усядется на стул. — Как вы себя чувствуете?
— Скверно, — прохрипел арестованный. — Голова в тумане, затылок болит.
— Михаил Иваныч, — сказал укоряюще Тернов, — таких афер я от вас не ожидал.
— Виноват, — Сыромясов, блуждая взором по полу, вздохнул. — Я и сам от себя этого не ожидал.
— Что привело вас в гостиницу «Бомбей»?
— Не помню.
— Как вы туда проникли?
— Не помню.
— Как вы оказались в постели с мужчиной?
— Не помню.
— Зачем вы надели на лицо медвежью морду?
— Не помню.
— Куда вы девали свою верхнюю одежду?
— Не помню.
Дознаватель остановился и откинулся на спинку кресла.
— Вы инсценируете потерю памяти, Михаил Иваныч, и, верно, потребуете сейчас медицинского освидетельствования. Но мы вам его не дадим.
— Почему? — робко поднял мутный взор на следователя обозреватель мод.
— Потому что мы прямо сейчас память вам вернем. Чтобы не терять время.
— Я буду очень рад, — промямлил Сыромясов.
— Так вот как было дело. Госпожа Май, задумав «бомбу» в номер, разработала сногсшибательную операцию. В ней были задействованы Мурин, Синеоков, фотограф и вы. Синеоков выписал из Казани содомита Трусова. Вы с фотографом под покровом ночи пробрались в гостиницу с черного хода. Ключи подобрали заранее. Мурин добыл медвежью маску. Фотограф должен был заснять чудовищную оргию. Одного только вы не предусмотрели: что изнеможение сморит вас, а вашего партнера доведет до гибели. Я правильно излагаю события?
Сыромясов смотрел на Тернова остекленевшими глазами. Бесформенный великан, павший так низко, выглядел жалким и несчастным. Следователь, решив, что противник морально сломлен и запираться более не намерен, смягчил тон:
— Я понимаю, Михаил Иваныч, ваше положение. Разумеется, одобрить такую деятельность я не могу, но вижу, что вы человек подневольный. Госпожа Май, видимо, вас шантажировала увольнением, если вы не согласитесь на этот маскарад… Вы не возражаете, если мы проведем с Ольгой Леонардовной очную ставку?
— Нет, не возражаю, — прошелестел Сыромясов.
— И сейчас же пошлем курьера за Синеоковым и фотографом. Как его фамилия?
— Братыкин.
— Вот-вот. Лев Милеевич, запишите. И — бегом к товарищу прокурора с ходатайством на задержание и обыск.
Лапочкин встал и прошествовал к дверям, брезгливо сторонясь допрашиваемого. Тернов же сделал еще один изощренный ход:
— Господин Сыромясов, вы как тонкий ценитель прекрасного, наверно, страдаете от необходимости носить поношенные вещи из чулана старьевщика. Если бы вы оделись в привычный костюм, может быть, ваше самочувствие и ваша память улучшились бы.
— Вы так думаете? — Сыромясов, казалось, впервые обратил внимание на свой наряд и с недоумением обозрел брюки и пиджак.
— Да, я так думаю. Поэтому предлагаю вам позвонить супруге и попросить ее принести приличную одежду. Вот аппарат.
Сыромясов побледнел и не тронулся с места. Он с ужасом смотрел на телефон, затем перевел взгляд на Тернова.
— Ну же, смелее, — подбодрил его следователь. — Давайте позвоню я. Какой у вас номер?
Сыромясов схватился за левую сторону груди и яростно замотал головой.
— Господин следователь! Умоляю! Не говорите ей ничего! Она тоже способна на убийство из ревности!
— Ну, брат, и дела, — говорил Фалалей, скатываясь по перилам лестницы, как только за ним и Самсоном захлопнулась входная дверь. — Ты чего-нибудь понимаешь?
Самсон, все еще под впечатлением от общения с Нелли Валентиновной, промычал что-то нечленораздельное.
— Что делать? Что делать? Чует мое сердце неладное, — тараторил фельетонист, — конечно, разговорчики о сотрудничестве с полицией и о вызовах на ночные задания — ерунда, бабские глупости. О сотрудничестве я бы знал, в полиции у меня свои люди. Но какова! Не насмехалась ли она над нами? Ведь как Божий день ясно — погуливает наш дон Мигель, погуливает. Гигант, великан, голиаф! Смотри-ка, частенько он по барышням порхает ночами…
— Вообще-то я не заметил, что госпожа Сыромясова слишком взволнована отсутствием мужа. Неужели, если знает о его проделках, не ревнует?
Тяжелая дубовая дверь парадной захлопнулась за молодыми людьми, и, пересекая уютный, чисто выскобленный дворик со спящим фонтаном посередине, стажер задрал голову вверх, к застекленному эркеру гостиной Сыромясовых. Занавеси, за которыми скрывались зеленые владенья богини Флоры, не шевельнулись.
Читать дальше