Елена Басманова - Тайные пороки

— Заметил. Видимо, старческий склероз одолевает.

Некоторое время сыщики шли молча. Студеный зимний воздух возвращал им ясность сознания. Обыденная жизнь вечерних улиц приводила в равновесие их души.

— Лев Милеевич! — неожиданно Тернов снова притормозил. — А что же нам делать до того часа, когда госпожа Май явится из своего косметического салона?

— Не съездить ли вам домой, за шубой? — нерешительно подсказал помощник, точно знавший, что шубы у его начальника отродясь не было, разве что сохранились детские шубейки, из которых судебный следователь давно вырос.

— Вообще-то я хотел провести нынешний вечер в более приятном обществе, — многозначительно намекнул Тернов. — Не мешало бы побыстрее завершить дело.

— И что вы предлагаете?

— Прямо сейчас отправиться в косметический салон.

— А вы знаете, где он?

— Знаю. — Тернов потупился. — Туда раньше и моя Лялечка захаживала. Но он слишком дорог.

Лапочкин понимающе закивал: из слов начальника он сделал вывод, что предшествующий Тернову содержатель актрисы был более состоятелен, а теперь Лялечке в этот салон вход закрыт. Вот истинная трагедия — любая женщина почувствует себя падшей, если ей приходится переходить из дорогого салона — в салон подешевле.

— Тогда я готов следовать за вами, — неохотно заявил помощник.

Тернов остановил извозчика, и Лапочкин безропотно забрался в сани. Лев Милеевич смотрел на экипажи, встречные и обгонявшие их, на призывные огоньки вывесок и витрин. Ему было грустно: почти вся жизнь прошла в неустанной борьбе с преступниками, а состояния так и не нажил. В дорогих магазинах, салонах и ресторанах он по-прежнему бывает лишь по ходу расследований. Где уж тут мечтать о любовницах?

Лапочкин дал себе слово, как только неугомонный начальник завершит разговор с госпожой Май, отправиться в милый трактирчик и как следует расслабиться. Выпить винца. Португальского. Закусить мясцом. Послушать пианолу.

Сани подкатили к трехэтажному зданию, нижний этаж которого занимали огромные стеклянные витрины, освещенные лампочками в жестяных софитах. В витрине два женских манекена, в полтуловища, зато с невероятно пышными прическами, между ними — отороченная мехом бархатная подушечка, на которой лежит женская рука с неправдоподобно тонкими пальцами, под ней — табличка с надписью «холя ногтей». Было и еще что-то, но за темным временем разобрать не представлялось возможности, зато хорошо было видно выведенное вязью на овальном зеркале имя владельца салона.

Под козырьком, у дверей, стояли швейцар и два человека в штатском. Туда-то и направились Тернов и Лапочкин. Но люди в штатском заступили им дорогу. Павел Миронович молча достал бумагу с предписанием, выданную ему седеньким чиновником из управления контрразведки.

Изучив бумаги, люди в штатском сделали знак швейцару, и тот открыл перед посетителями заветную дверь.

Скинув шинели на руки гардеробщику и оставив в гардеробной галоши, Тернов и Лапочкин по ковровой дорожке подошли к следующим дверям, толкнули их и очутились в большом холле.

Холл был не то чтобы пуст, но как-то странно заполнен людьми. Слева, вдоль беломраморной стены, выстроились с полдюжины мужчин в белых передниках поверх белых рубах и брюк, мастеров косметики — они молчали, сложив мускулистые руки на груди. Справа от них, у разожженного камина, стояла молодая дама в синем суконном платье с кружевными рюшами по вороту и манжетам, приятное лицо заплакано.

На ковре в центре холла располагались четыре кресла. Два были заняты: в одном из сидящих Тернов сразу опознал помощника присяжного поверенного, сотрудника журнала «Флирт» Эдмунда Федоровича Либида. Во втором — того самого элегантного господина из контрразведки, которого накануне видел у моста. Оба мужчины погружены были в вечерние выпуски газет.

Из-за закрытых дверей, ведущих в массажный кабинет, доносились странные звуки: рычания, истошные вопли, протяжные постанывания.

— Сударь, — разомкнул уста черноокий брюнет с чрезмерно припудренными щеками и атласными усиками над верхней губой, — вы читали заметку на третьей странице? Ваш коллега, господин Лиркин, задержан полицией за разгром частной клиники венеролога Самоварова. Видимо, вам предстоит работа в суде.

— Ничего, оправдаем, — уверенно улыбнулся господин Либид, — зато на первой полосе сообщается, что сегодня в Думе отменены чтения по проекту реформирования народного просвещения. Кворума не было, да и проталкивающий проект господин Милюков не явился. Не застрелил ли его Пуришкевич?