Евгения Кретова - Неслужебный роман

– Руслан? Они…что… правда, хотели меня убить?

– Около часа дня нашли тело судьи, которая участвовала в организации квартирных махинаций и прикрывала их, – я затаила дыхание, боясь следующей фразы. – С ее родственником у нее произошел конфликт из-за твоего похищения, в результате которого он ее убил…

– Господи!

– Он ехал в избушку, чтобы замести следы. Снова в тюрьму ему не хотелось.

Я прижала горячий лоб в прохладному стеклу. Слезы стекали по ним, смешиваясь с каплями дождя и конденсатом. В голове ритмично отстукивала фраза «Он ехал в избушку, чтобы замести следы». Следы – это я, Лида Федоскина, двадцати девяти лет от роду. И мое похищение.

Тихий звонок заставил оглянуться: Руслан внимательно смотрел на меня, прокручивая в руках телефонную трубку.

– Лид, это родители. Они волнуются. Я возьму трубку, хорошо?

– Конечно! – я схватилась за голову, стараясь пригладить торчащие во все стороны волосы, будто мама с отцом могли меня увидеть.

– Алло, да, Женя. Всё хорошо, Лида со мной, – визг и шум в трубке, Руслан посмотрел на меня, прошептал: «Ты готова?». Я кивнула в ответ и взяла телефон.

Только бы голос не сильно дрожал.

Только бы собраться. Не разреветься…

– Алло, мамуль, это я, – голос предательски дрожал.

– Доченька! – мама зашлась в плаче, трубку перехватил отец:

– Лида, это ты?

– Я, папочка. Конечно, я, – как ни странно, с отцом говорилось легче, я чуточку расслабилась, выдохнула. – всё нормально, всё позади.

– Ты когда дома будешь?

– Скоро, пап. Скоро, – виски сдавило железным обручем. – Не волнуйтесь там.

Отец хмыкнул:

– Не говори глупостей. Давай, по возможности, скорее. Мы ждем.

И он нажал отбой.

В машине повисла неловкая пауза.

Дождь усилился, бил барабанной дробью по крыше. Нервные порывы ветра швыряли на капот ворох серебряных брызг. Я высунула руку из окна, поймала пару сотен капель. Умыла лицо.

Я только сейчас поняла, что, вероятно, ужасно выгляжу.

Мне стало неловко.

– Эй, Лид. Ты чего? – Руслан попробовал заглянуть в мои глаза. Я отвернулась.

– У тебя вода есть? Мне б умыться…

Он потянулся на заднее сиденье, вытянул полупустую бутылку:

– Немного.

– Мы далеко от трассы?

– Да нет. Тут, за поворотом съезд, – он покосился на мои руки. Пальцы било мелкой дрожью.

– Поехали, хорошо?

Он тронулся вперед. Машина плавно переваливалась на кочках и корягах. Дворники судорожно расчищали лобовое стекло. Я сжимала в руках пластиковую бутылку с водой.

Как Руслан и обещал, за поворотом, за широкой разлапистой елью, показалась проселочная гравийка. А за ней – трасса на Москву.

– Останови, пожалуйста, – я не дала выехать ему на трассу, кивнула в сторону «кармана».

«Крайслер» послушно прижался к обочине и затормозил.

– Мне выйти? – Руслан нажал ручник и, не дожидаясь моего ответа, взял черный зонт из бардачка и вышел из машины.

Я, наконец, осталась одна.

Медленно стерев с лица тревоги прошедших дней, я смогла выдохнуть. Болезненно, по чуть-чуть. Боясь, что спазмом разорвет легкие.

Открутила крышку на пластиковой бутылке, сделала несколько осторожных глотков. Оказывается, можно всего за несколько дней забыть вкус чистой воды. Вкус уверенности в себе. Вкус радостного ожидания Завтра.

Мои руки – холодные, будто чужие, лежали на согнутых коленях. Бирюзовые брюки покрыты страшными грязно-зелеными разводами, как и моя душа. Стойкое ощущение несправедливости, грязи, не покидавшее меня всё это время, наконец, сформировалось, в какое-то определенное желание. Желание умыться.

Я нажала кнопку стеклоподъемника, приоткрыла окно. Высунула ладони наружу, умылась дождевой водой.

Лицо, шея, волосы, руки выше локтя – всё подверглось тщательной обработке. До саднящих царапин.

Я сделала большой глоток воды, прополоскала рот.

Руслан стоял, отвернувшись от машины, чуть в стороне, сутуло прислонившись к старой сосне. Дождь немилосердно барабанил по черному колпаку зонта. Я открыла дверцу и вышла под дождь.

Блуза мгновенно промокла, прилипла к телу. Я сделала несколько больших прыжков и оказалась под его зонтом.

– Лида… Ты чего?

Прижаться к нему. Большому. Горячему. Надежному.

Единственному на свете, который знает обо мне все.

Который видел меня там, на траве: раздавленную, разбитую и испуганную.

– Лида…

– Молчи, – я уткнулась ему в грудь, обняла за талию, спрятав мокрые руки под его куртку. Он выпрямился, чуть отстранился от дерева. Его рука скользнула по моим плечам, прижала к себе еще сильнее…