Евгения Кретова - Неслужебный роман

Она отвела руку от уха и нажала большим пальцем кнопку отбоя. Я поняла: что-то изменилось. По ее напряженной спине, по дрожащим рукам, голосу.

Я поняла, что меня убьют.

Хозяйка или тот, кого она называла Стасом.

Я им больше не нужна. Живой, во всяком случае.

Резко оттолкнувшись от кровати, я в один прыжок оказалась за ее спиной и, со всей силы размахнувшись, сбила с ног подушкой. Перелетев через стол, хозяйка с грохотом врезалась в печку, и, кажется, на мгновение затихла.

Я не оглядывалась.

Схватила брошенный на пол телефон, простой кнопочный и оттого особенно надежный. Таким связь ловится даже в гробу.

Я рванула к двери, уже чувствуя за спиной движение. С силой надавив на входную дверь, я буквально вывалилась в сени, успев ловко запереть за собой.

– Открой, с…ка!

Я подперла дверь тяжелой лавкой, соорудив некое подобие баррикад из ведер, веника и полупустой кадки с водой. Последнюю я едва смогла подкатить, сама толком не понимая, откуда у меня столько силы. Катерина Ивановна билась изнутри, неистово матерясь.

– Я найду тебя, гадина! – орала она. – Убью, с. ка! А ну, иди сюда!

После упражнений с кадкой я едва могла дышать. Стояла в темных сенях, сложившись надвое, упершись ладонями в подкашивающиеся колени.

– Это вряд ли, – прохрипела я, переводя дух.

Я отряхнула руки, небрежно вытерла их о бока некогда бирюзовых брюк, крепче схватила раритетную мобилку и двинула к выходу.

Руки снова начали предательски дрожать.

Я постаралась выровнять дыхание и с усилием дернула на себя тяжелую дверь.

Косые лучи заходящего солнца, пробивавшегося сквозь кроны деревьев, ударили по привыкшим к темноте глазам. Я зажмурилась.

Что-то неожиданно твердое перехватило щиколотки, ударило по лодыжкам, кубарем увлекая вниз, к основанию шаткой приставной лестницы. Я сжалась, втянула голову в плечи, прикрывая затылок руками. И в это же мгновение, когда из горла готово было вырваться законное в таких случаях «а-а-а», тяжелая, пахнущая металлом и солидолом, ладонь, легла на мой рот и запечатала крик:

– Тссс… Тихо, не орем, – горячее дыхание в шею, запах дешевого табака. – Лидия Федоскина, двадцать девять лет? – судорожно соображая, я не сразу, но кивнула. – Полиция.

Я моргнула и чуть повернула голову на голос: высокий мужик в каске и черной маске-балаклаве, в защитной униформе, перетянутый черным бронежилетом. Мужик посмотрел на меня с сомнением, чуть повернулся, показав темный шеврон на рукаве с эмблемой и надписью «Полиция» и, чуть вытянув из-под бронежилета куртку с нашивкой серого цвета «Федоров С. В.», еще раз повторил – видимо, для убедительности:

– Свои. Поняла?

Я еще раз кивнула и моргнула два раза для убедительности.

Тогда мужик убрал ладонь от моего лица, и я смогла оглядеться: под крыльцом избенки на корточках примостились четыре спецназовца. Еще двое аккуратно вдавили в траву неизвестного здоровяка в черной кожаной куртке. Тот хрипел, неистово дергался, вырываясь. Мужик с нашивкой «Федоров С. В.» негромко бросил мне:

– Шли бы вы отсюда, – он подал знак четверым спецназовцам под крыльцом и те, неслышно подтянувшись, втекли в сени. Шум отодвигающейся кадушки, грохот, неистовый женский крик.

Я отползла в сторону, ошалело соображая, что теперь делать: бежать или всё, можно выдохнуть? Вдруг, этот, в черной куртке, что выплевывает мне ругательства, и Катерина Ивановна – это еще не все похитители? Вдруг, кто-то еще прячется в кустах?

На всякий случай, я сделала шажок в сторону леса.

– Лида!

Я резко обернулась на голос. Серо-синие глаза, темные волосы растрепаны, бледная, даже виноватая улыбка.

– Руслан, – выдохнула я.

В груди что-то ёкнуло, загудело в голове тяжело и надрывно. Начинающий погружаться в сумерки лес, темные кроны, мелко накрапывающий дождик, серо-синие глаза – всё смешалось, съехалось в одну кучу. Мелькнули промозгло-серым облака, и всё вокруг погрузилось во мрак.

Острый запах нашатыря, легкое и настойчивое похлопывание по щекам, растирание рук. На лицо оседала мелкая дождевая пыль.

– Лидия Андреевна, очнитесь, – звал голос.

– Может, укольчик какой сделаете? – чужой настороженный бас. Отдаленно знакомый.

– Серге-ей Владимирович, – укоризненно произнес первый.

«Ага, Сергей Владимирович, – мелькнуло в голове, – вот откуда я знаю этот грубоватый бас. «Федоров С. В.»».

– Я уже сорок пять лет как Сергей Владимирович, последние двенадцать из них вот с таким же придыханием: Серге-ей Владимирович, – передразнил спецназовец, – а девка воспаление легких подхватит… Еще ваша бригада скорой помощи где-то застряла.