Галина Романова - Позови ее по имени [litres]

– Если они его припрут за что-то, он может им устроить сотрудничество со следствием. И начнет вспоминать, чтобы помочь. – Она повысила голос, достала из карманов вязаной кофты кулаки, легонько постучала ими по столу. – Нинкин племянник еще по двору бродит, за всеми следит. С молодежи глаз не сводит. А молодежь, сам знаешь, она все видит, все знает.

– Это который племянник? На мотоцикле?

– Нет, – помотала она головой – Другой. Полный такой, в очках.

– Этот увалень? – удивленно воскликнул сын. – Он же лох, ма! У него на лбу крупными буквами написано: «ЛОХ».

– Ну, не знаю, лох, не лох, а все видит, все замечает. Даже на телефон снимает. Парня вот снял и тут же полиции сдал. На другой день они за ним приехали.

– За ним приехали, за мной-то нет! Может, он наркоту толкает? Может, какая-нибудь малолетка на него заяву накатала за изнасилование? Чего ты паникуешь, не пойму?

Олег вылез из-за стола, с хрустом потянулся. Она привычно залюбовалась им. Мускулистый, сильный, красивое скуластое лицо. Девчонки еще в средней школе ему прохода не давали. Оттого и учебу забросил, и покатился потом по наклонной. А мог бы образование получить приличное, учился хорошо. На лету все схватывал. Только вот как-то так получилось, что схватил не то.

– Не он по площадке сейчас бегает? – кивнул на окно Олег, встав у подоконника и опираясь на него руками.

Она, морщась от боли в коленях, поднялась, подошла к сыну, встала с ним бок о бок. От него приятно пахло мылом и лосьоном для бритья. Олег сбрил наконец бороду и брился теперь почти каждый день. Мать нежно погладила его по спине, проследила за его взглядом.

По беговой дорожке трусцой медленно передвигался племянник Нины Гонителевой.

С их второго этажа было хорошо видно, как он измучен пробежкой. Мокрые круги разрисовали старую олимпийку на спине и под мышками. Он без конца снимал очки и протирал их носовым платком, который потом совал комком в карман спортивных штанов. И снова бежал.

– Мать, это вот это опасно? – проткнул воздух пальцем Олег, указывая на бегуна. – Я тебя умоляю!

– Никогда не надо недооценивать противника, – произнесла она задумчиво. – Его внешний вид ни о чем не говорит, сынок.

– Как раз наоборот, ма! – заспорил сын. – Его внешний вид говорит о слабой физической подготовке. О куче комплексов. Он неудачник – вот о чем говорит его внешний вид, ма!

– Считаешь?

Она с надеждой подняла на него взгляд, любуясь родным профилем. Сердце привычно заныло от тревоги за него.

– Уверен! – воскликнул Олег, обнял ее за плечи и поцеловал в висок. – А если станет надоедать своим вниманием, мы ему стресс быстро устроим.

– Нет уж!

Она резко скинула с себя его руку, вернулась за стол, хмуро глянула на сына.

– Хватит с меня уже стрессов, Олег. Я последние двадцать лет живу в постоянном стрессе. Устала! Устала за тебя бояться, Олежек.

– Ма, чего ты разошлась, не пойму? – Он нервно облизнул губы, сел напротив матери. – Чего психуешь? Из-за этого мешка с дерьмом?

– Этот, как ты выражаешься, мешок с дерьмом двоюродный брат Даши Гонителевой. А она, как ты помнишь, майор полиции. И смерть своей матери она не простит никому, сынок.

– Ма, сколько времени прошло с августа?! Чего ты снова? Даша, Даша… Если она такая умная, чего до сих пор убийцу своей матери не нашла, а? – Он криво ухмыльнулся, потянулся к плетеной корзинке с хлебом, взял кусок черного, откусил. – Даша! Шерлок Холмс какой!

– Может, еще найдет, – проговорила она, чувствуя, что бледнеет.

– Мать, если не нашли сразу, не найдут никогда. Это так их ментовская статистика утверждает. А то, что пацана загребли, так мало ли за что?

– Мало ли за что… – не стала она спорить и посмотрела на него в упор. – Что ты сделал с Таей, сынок?

– Ничего.

Он все еще пытался казаться беспечным, вывернув губы и покачав головой. Но она безошибочно угадала перемену в его настроении. Ее обмануть он не мог никогда.

– Я смотрю телевизор, Олег. Читаю новости в газете. Я знаю, что ее нашли на тридцатом километре за городом. Изрубленную. Предположительно топором, – она глянула на выдвижной ящик шкафа у холодильника. – Снова этим, Олег? Ты снова брал мой топорик для разделки мяса?

– Отстань! – крикнул он достаточно громко.

Если толстяк в тот момент поравнялся с их окнами, он запросто мог слышать этот крик через их открытую форточку. Мог остановиться и начать наблюдать или подслушивать.

– Зачем ты с ней так, сынок? Она же тебя ждала. Столько лет ждала. Ты же любил ее.