Марина Серова - Штрихкод греха

— А что, сейчас Светлане Владиславовне разве плохо? — спросила я. — Глядя на нее, этого никак нельзя сказать. Я бы сказала даже, что ей хорошо. Наверное, все дело в вашей поездке за город.

— Какая поездка, о чем вы… — растерянно пробормотал мужчина.

Я молча достала из сумки сотовый телефон и показала ему фото.

— Так вы что, следили за нами? А по какому праву? — воскликнул мужчина.

— Я за вами не следила. Я поехала на место гибели Константина Александровича, чтобы осмотреть окрестности на предмет обнаружения дополнительных следов, — объяснила я. — И я действительно обнаружила… — я еще раз продемонстрировала фото, запечатлевшее любовников.

— И все же… — мужчина на секунду задумался, — будет лучше, если вы сейчас уйдете.

— Кому лучше? — спросила я. — Вам и Светлане Владиславовне, несомненно, будет лучше. А вот мне надо расследовать убийство супруга Светланы Владиславовны. И если честно, мне, мягко говоря, не совсем понятна ваша позиция. Вместо того чтобы помочь мне и ответить на интересующие меня вопросы, вы, наоборот, стараетесь меня как можно быстрее выпроводить. Это, знаете ли, наводит меня на определенные размышления и… подозрения.

— Что?! — вскричала Бартелеймонова. — Вы что же, вы подозреваете меня в смерти мужа?! Да я! Я…

— Светик, пожалуйста, успокойся, — мужчина обнял Светлану. — Я уверен, что ничего такого Татьяна Александровна и в мыслях не держала. Ведь я прав, Татьяна Александровна?

— Мне необходимо задать Светлане Владиславовне ряд вопросов, — не отвечая на его вопрос, сказала я.

— Светик, поговори с Татьяной Александровной, — предложил мужчина, — а я пока пойду оденусь.

— Итак, Светлана Владиславовна, — начала я, когда мы с Бартелеймоновой остались в гостиной одни, — мне нужно получить от вас ответ на такой вопрос… Да вы садитесь, — сказала я, видя, что Светлана по-прежнему стоит передо мной. — В ногах, как говорится, правды нет. А мне просто необходимы правдивые показания, понимаете?

— Ничего я не понимаю! — выкрикнула Бартелеймонова и, сев на диван, закрыла лицо руками. — Я себя ужасно чувствую! Я осталась одна! Я… я просто места себе не нахожу! У меня уже появились суицидальные мысли, вот!

«Ну, возможно, секс и снимает чувство одиночества, — подумала я, — но почему она так нервничает при каждой нашей встрече? Насколько можно судить по той сцене, которую я наблюдала в лесополосе, там Светлана вела себя не в пример спокойнее. Во всяком случае, такой нервозности там не было, это уж точно. А зачем она приплела сюда суицид? Для красного словца, что ли?»

— Светлана Владиславовна, — начала я, но Бартелеймонова меня перебила:

— Ну что?! Что еще?! Долго вы еще будете меня мучить? — Бартелеймонова отняла руки от лица и посмотрела на меня со страдальческим выражением. — Ладно, — Светлана вдруг сникла, — задавайте свои вопросы, добивайте меня…

— Итак, Светлана Владиславовна, был застрелен ваш супруг. И я хочу понять…

Бартелеймонова снова взвилась:

— Что вы хотите понять, что?! Как мы с ним жили? С этим… моим супругом, — последнее слово она произнесла с издевкой. — Никто не знает, как мы жили на самом деле! Даже мой отец! Я не могла рассказать ему о своей жизни из гордости! Как я могла признаться отцу, что муж изменяет мне направо и налево, как? Я и себе долго не могла признаться в том, что он женился на мне только из-за денег! Исключительно из-за денег! Это настолько унизительно! Я не так представляла себе свою семейную жизнь, совсем не так! Были периоды, когда он совсем не появлялся дома. И не считал нужным позвонить, предупредить, что не придет… ночевать. Хотя зачем нужны были эти звонки? Я же и так знала, где он и с кем!

Бартелеймонова снова закрыла лицо руками и зарыдала.

— Послушайте, Светлана, успокойтесь, пожалуйста, — сказала я. — Почему вы думаете, что ваш супруг преследовал в браке с вами только меркантильные цели? Ну да, возможно, материальный расчет и был, я готова с вами согласиться. Но ведь со временем люди привыкают друг к другу. Поэтому, я думаю, нельзя говорить о том, что у Константина Александровича к вам не было совсем уж никаких чувств.

— Нет, вы не понимаете, — сквозь слезы проговорила Бартелеймонова, по-прежнему не отнимая рук от лица. — Мне известны все подробности его… времяпрепровождения, добрые люди постарались, посвятили во все… тонкости. Я знаю все до мельчайших подробностей. Он тратил на своих шлюх прорву денег! А ведь мой отец помог ему организовать бизнес, мой отец дал ему деньги! А он! Да, я рада тому, что его нет! Рада, понимаете! Можете сажать меня в тюрьму!