Сергей Жоголь - Имитатор

Как и говорил Кравец, у входа преследуемая им парочка замедлила шаг. Вдвоём было непросто протолкнуться, Птицын же проскакивал меж людей бочком и почти настиг идущих впереди. Когда Надя и её спутник оказались на улице, мужчина ускорил шаг и потащил женщину в ближайшую подворотню. Птицын побежал, но парочка уже исчезла с его глаз. Он влетел в арку какого-то дома и увидел прижавшуюся к стенке Надю, лежавшего на земле мужчину в бушлате и нависшего над ним Стёпу Кравца.

Птицын подбежал к жене и схватил её за плечи:

— Всё в порядке, не ранена?

— Всё нормально. Теперь всё хорошо. — Женщина распахнула пальто, она тяжело дышала.

Птицын отпустил Надю и присел на одно колено возле лежавшего на животе мужчины. Он рванул его за одежду, перевернул и сдёрнул с лица шарф.

Первым, что увидел Птицын, были рыжие усы и небритый подбородок. Лицо мужчины было опухшим, но следов уродства у него не было. От него пахло пивом, глазки часто-часто моргали и смотрели то на одного оперативника, то на другого.

— Ты кто такой? — рявкнул Птицын, ухватив мужика за грудки.

— Васька… Васька я… Васька Бурак — это фамилия такая, — мужик запричитал. — Я здесь, на рынке, сторожем числюсь. Не бейте, мужики, я ведь ничего дурного не сделал!

— Так… — Птицын тряхнул мужика так, что он ударился головой о землю. — Откуда ты взялся, таракан ты рыжеусый, говори!

Мужик съёжился и заскулил:

— Так я что? Подошёл тут ко мне один — длинный такой, с рожей изувеченной — и говорит: «Хочешь деньжат немного срубить?» Я — само собой. Он и говорит, что граната рядом с ним разорвалась, лицо вот всё перекорёжило. Вернулся он домой, а в таком виде с женой встречаться боязно. Вдруг она как увидит, так и пошлёт его куда подальше? А лицо у него и в самом деле мерзкое — смотреть жутко! Дал мне тот длинный червонец и говорит: «Я тебе бабу свою покажу подойдёшь и скажешь: привет, мол, от Анатолия. Ты мне её в ближайший двор приведи, тут и я подтянусь. Во дворе темно и нелюдно; я лицо укутаю, поговорю с ней, что да как, ежели нормально всё, так и откроюсь. Как сделаешь — так я тебе ещё полтинничек накину за труды. Приведёшь во двор и жди. Ежели не захочет она с тобой идти или другая какая оказия выйдет, отдай ей вот это письмецо. — И рыжий мужик протянул Птицыну скомканный листок.

Тот распрямил записку и прочёл:

«Если читаешь это — значит, сдать меня решила. С этого дня ходи и оглядывайся. Теперь не капитан твой, а ты в моём списке первая».

Птицын ещё раз перечитал послание, потом скомкал бумагу и сунул её в карман. Когда они встретились глазами с женой, та отвернулась.

С того самого дня, когда Птицын показал ей то письмо с угрозами, они с матерью не выходили из дома. Птицын обещал уладить все проблемы, однако сам постоянно пропадал на работе и ночевал через день. Соня понимала: случись что — они с матерью будут беззащитны. Она злилась на Птицына, но гордость не позволяла её просить его о помощи. Мать, после того как прочла письмо, обречённо улыбнулась Соне: «Этот человек не бросает слов на ветер. Если уж мне суждено умереть, то пусть так и будет, лишь бы он не тронул тебя». Услышав эти слова, Соня ещё раз про себя обругала Птицына и попыталась утешить мать, но та словно превратилась в живой труп. Она перестала есть, пролежала в кровати три дня, при этом почти не вставала. Соня носила матери еду в постель, но почти всё приходилось уносить обратно. Надежда Стрелкова угасала прямо на глазах. Соня проклинала отца, но, пожалуй, ещё сильнее проклинала Птицына. Он ведь её муж — почему же тогда он всё время где-то пропадает и ничего не делает?

Как-то Птицын принёс курицу, и Соня сварила бульон. Птицын взял тарелку и отнёс её жене. Соня не знала, как ему это удалось, но Птицын заставил мать есть. Когда он принёс на кухню пустую тарелку, то постарался улыбнуться Соне, но та решительно отвернулась.

— Уснула. Тебе тоже нужно поспать, — сказал Птицын. — Ты ведь просидела возле неё всю ночь. — Соня не ответила. — Понимаю, что ты сердишься, но поверь: я делаю что могу.

— И что же ты делаешь? — язвительно выкрикнула Соня. — Тебя целыми днями нет дома! Если мой папаша явится, нам ведь придётся защищать себя самим!

Соня увидела, как сжались его кулаки, он схватился за виски, что-то пробубнил себе под нос и пошёл одеваться.

— Я же сказал, что вам ничто не грозит. Очень жаль, что ты мне не веришь.