Сергей Жоголь - Имитатор

— Антоном Юрьевичем зови, ну… или просто Антоном. Я ведь не намного уж и старше тебя. Всего-то на восемь лет. — Сказав это, Антон распрямился.

Игорёк сплюнул, достал из кармана здоровенные часы на цепочке, щёлкнул крышкой и посмотрел на время.

— Ладно, Антон Юрьевич, раз уж ты у нас старше, — сказал Кружечка язвительно, — буду по отчеству тебя величать. Вот, время тикает. Говори, чего надо, а то у меня дел выше крыши. Мне мой барыга, если положенного не наторгую, деньгу урежет. Пришёл — так поторопись, смогу чем помочь — помогу, а то сидеть, трындеть да препираться не в моих интересах.

Антон снова огляделся по сторонам и достал из кармана фотографию, полученную от Птицына.

— Вот. Человека этого нужно отыскать. Очень важная птица. Поможешь?

Кружечка взглянул мельком и отвернулся, закуривая очередную папиросу.

— Человека ему отыскать! Важная птица! Да я и сам вижу, что не фраер это. Клифт на нём козырный, рубашечка, галстук. Кто это? Холёный какой, на мархави-хераб похож. Что? Нет? Ну, тогда, значит, альфонс.

Антон пригнулся к Игорьку и прошептал в самое ухо:

— Не вор это, и уж тем более не альфонс. Немец он, немецкий диверсант. Поэтому поймать его нужно во что бы то ни стало. Диверсию они планируют. Какую?

Сказать не могу. Этот человек должен в город явиться, осесть где-то, а потом… — Антон выдохнул. — Ну что, поможешь?

Игорёк тут же поменялся в лице.

— Диверсант, говоришь? Немец? А ну… — Парень выхватил фотографию из пальцев Антона и принялся внимательно разглядывать.

— Майор вермахта. Только не в пиджачке он явно прибудет. Будет или в чём-то простеньком, или, наоборот, в форме военной — скорее всего, под энкавэдэшника вырядится. Может, в гриме будет: усы там накладные, борода, очки, — затараторил Антон. — Ты не переживай, фотокарточку я эту тебе оставлю, и не одну. — Трефилов достал из нагрудного кармана ещё несколько снимков. — Вот, бери. Раздашь там кому следует — может, из твоих приятелей кто его засечёт. Он, возможно, квартиру искать будет (если, конечно, у них уже всё заранее не приготовлено). Немало ведь у нас тех, кто для немцев уже хлеб да соль приготовил. Вот они диверсантам могут и квартирку подготовить, и тёплый приём.

Игорёк сунул все фото в карман, загасил окурок и смачно сплюнул.

— Ладно базарить! Обещать ничего не буду, но что могу, сделаю. Раз фашист это — так уж я расстараюсь! Не очкуй, Антон Юрич, пошукаю где нужно, людишек припрягу. А он точно сюда заявится?

Антон облегчённо вздохнул.

— Должен. Такие у нас данные. Найти их нужно. Непременно найти, не то… не то большая беда будет-ты уж, Игорёк, не подведи.

Кружечка встал, натянул на лоб кепку и высморкался в пальцы.

— Что смогу — сделаю. Как будет что — сам тебя найду. Ты сюда больше не приходи. Не отсвечивай, короче. Есть у меня ребятки, что квартирными вопросами занимаются. Поспрошаю у них, фотокарточки твои им покажу. Немчуру эту сыщем, коль явится! Я ж их, скотов… Эх, ладно, дядя Тоша.

— Игорёк хлопнул Антона по плечу, и на его лице появилась улыбка с прищуром. — Бывай, короче. Если уж я его не найду…

Антон вздрогнул.

— Что тогда?

Игорёк рассмеялся и двинулся в сторону торговых рядов.

— Значит, нет его в Куйбышеве — вот что! Не добрался, значит.

Когда Степан Маркович открыл дверь, над головой у него звякнул колокольчик. Мужчина спустился в подвал и оказался в тесной, но довольно уютной комнатке с массивным столом, стоявшим в дальнем углу, парой резных табуретов (вне всякого сомнения — раритетных) и каким-то блёклым пейзажем в золочёной рамке. Рядом с пейзажем на стене висели массивные часы из морёного дуба с маятником и маленькими гирьками. На столе лежали потемневшая от времени трубка, шкатулка с бижутерией и щипчики из нержавеющей стали. Хозяин квартирки Исай Михайлович Фридман — морщинистый старик с красноватыми глазищами и узким, покрытым щетиной подбородком — сидел за столом и листал какую-то толстую книгу с пожелтевшими страницами. Свои очки с круглыми линзами он держал в руке и смотрел сквозь них, точно через лупу. Увидев вошедшего оперативника, старик подскочил и одарил гостя довольно пылкой тирадой:

— Стёпочка! Степан Маркович! Здравствуйте, милейший, какими-таки это судьбами… вы, да в нашем захолустье? Как поживает ваша супруга, дражайшая Роза Яковлевна? Надеюсь, здорова. Проходите, проходите, любезный!