Сергей Жоголь - Имитатор

Теперь речи об отсидке не шло. Кружечку могли бы отправить в детский дом, откуда он сбежал, но пока ходил запрос, воришке стукнуло четырнадцать. Поэтому в Саратов его отправлять не стали, а пристроили работать в домоуправляющую компанию дворником. Кружечка работать особо не хотел, потому вскоре и был уволен. И след его вроде бы как затерялся, но однажды Антон встретил старого знакомого на базаре. Тот торговал одновременно папиросами и одеждой: мужскими носками, перчатками и женским нижним бельём.

Тогда Антон подошёл к Игорьку и поинтересовался, откуда тот берёт товар. Игорёк сделал невинное лицо и поклялся, что товар не ворованный. Он отвёл Антона к барыге-перекупщику, и тот подтвердил, что Кружечка за процент распространяет его товар. Антон мог бы привлечь и спекулянта, но Игорёк снова взмолился: «Жить-то как-то надо, товарищ дорогой! Не торговать — так что же, снова на паперти стоять, или ещё хуже того — домушничать? Так я же с тех пор ни- ни, на криминал не подписываюсь! Вам, как грица, спасибочки за сие деяние! Благодаря вам лишь по воле хожу. Я же не тварь позорная — добро не забываю. Кстати, за эту самую доброту вашу, гражданин хороший, могу наколочку дать. — Игорёк поднёс сжатые пальцы к губам. — М-м-ма, загляденьице! Такая наколочка, что не пожалеете».

Антон решил, что он, как реальный оперативник, не станет арестовывать Игорька и его барыгу за спекуляцию. Не стоит связываться с мелочёвкой, а вот ради реального дела…

На следующий день куйбышевские опера накрыли подпольный склад, где торговали ворованными консервами и сырками. Антон был горд собой, хотя и понимал, что, скорее всего, Игорёк его руками просто устранил конкурентов. С тех пор он считал Кружечку своим осведомителем, хотя пока ни разу не обращался к нему за помощью. Сейчас, когда дело касалось немецких диверсантов, Антон наконец-то решил обратиться к своему единственному информатору.

Когда Антон подошёл к торговым рядам, ему в нос ударил запах свежевыпеченного хлеба. Антон нахмурился. Полстраны голодает, а эти свежую выпечку на базар несут, сволочи!

Кружечку он нашёл во втором ряду, среди торговок поношенным барахлом, прошёл мимо, многозначительно кивнул и встал в сторонке. Игорёк как ни в чём не бывало продолжал нахваливать напомаженной дамочке в кашемировом пальто и шляпке с огромным красным бантом на боку свой «первосортный товар» — модную сумочку из свинячьей кожи, с золотыми пряжками и замочком-вертушкой. Спустя минут десять, когда барышня наконец-то решилась, отдала молодому торговцу несколько купюр и победоносно удалилась с новой вещицей на плече, Игорёк, подняв воротник, прошёл мимо Антона и указал глазами на выход.

Через десять минут они сидели вдвоём в маленькой беседке, заваленной листьями и окурками от папирос. Игорёк курил, Антон нервно поглядывал по сторонам.

— Прикидик у тебя, дядя Тоша… — Игорёк презрительно фыркнул. — Курточка, фуражка… за версту видно, что ты мент! Ни дать ни взять.

И этот туда же! Да сдался им всем его прикид!

— Я тебя не для того позвал, чтобы наряды мои обсуждать. Хотя по нарядам ты у нас мастак, а я так… и кстати, — Антон нахмурился, — не зови меня дядей Тошей. Понял?

Игорёк манерно замахал руками.

— Понял, понял, чего ж не понять? Слушаюсь, гражданин начальник! — Игорёк нарочно сказал это громко. — Или лучше так точно, гражданин лейтенант!

— Да заткнись же ты! — цыкнул Антон. — Люди же кругом, а у нас с тобой… ну, это… Оперативная встреча.

— Так я и говорю, дядя Тоша! На кой ляд ты сюда в таком наряде припёрся! Я же не фраер, у меня репутация, а ты… Спалить меня хочешь — так тогда какой тебе от меня будет прок? Тут на базаре за каждым по сотне зенок зырят. Решат местные, что я ментам стучу, и… — Игорёк полоснул большим пальцем по горлу, — того, порешат на раз. Я те без шуток это говорю, тут к бабушке не ходи!

Антон сжал кулаки и снова огляделся.

— Да не видел же нас с тобой никто! Я мимо прошёл, а тут никого нет. Чего тебе бояться?

— Да дядь Тош! Вот ты прикололся. Не видят… мимо прошёл. Когда увидят, поздно будет. Вмиг кегли переломают, а то и того хуже…

— Да не зови ты меня дядей Тошей — за кого ты меня принимаешь, — и начальником не зови… и лейтенантом!

Игорёк смачно затянулся, выдохнул и прищурился, потому что дым попал ему в глаза.

— А как же звать-то тебя, господин хороший?