Сергей Жоголь - Имитатор

— Владимир Иванович! — Фирсов сразу же увидел Птицына. — Как хорошо, что вы здесь! Нужно поговорить. Давайте здесь, на улочке, если не возражаете. Может, пройдём вон туда?

Фирсов указал на курилку. Они прошли и сели. Птицын бросил недобрый взгляд на Полянскую, но та, похоже, вовсе и не думала уходить.

— Идите к себе, товарищ сержант, — тихо приказал Птицын.

— Останьтесь, Вера. Вы очень сообразительная девушка, так что лишняя голова нам сейчас не помешает.

Вера бросила на Птицына полный ликования взгляд и села на край скамьи.

— Как всё прошло? Вы поймали диверсантов? — спросил Птицын, в душе понимая, что сам не знает, какой ответ его порадует.

— Всё пошло не так с первой минуты. Всё странно, очень странно. — Фирсов будто бы разговаривал сам с собой.

— Так было нападение на склады или нет? Говорите же! — взмолилась Вера.

Птицын хранил молчание, глядя, как уезжает машина, доставившая москвича. Тот надул щёки, потёр подбородок и уставился в пустоту. Наконец он заговорил:

— Они пытались проникнуть на склады. Подъехали на тележке, предъявили пропуск часовому…

Фирсов наморщил лоб, а маленькие глазки округлились и будто бы совсем перестали моргать.

— А Краузе? Он был в той тележке? — простонала от нетерпения Вера.

— Я сразу же понял, что это именно он. И вы представляете, наш ас в очередной раз повёл себя крайне глупо! У них же был пропуск; солдатик, дежуривший на пропускном пункте, был проинструктирован до слёз. Он бы их пропустил, но майор Краузе почему-то сразу начал стрелять. Он выстрелил часовому в живот, а когда тот упал и начал стрелять в наших, которые появились со всех сторон, из-под брезента выскочили люди…

— Это были диверсанты? — тут же уточнила Вера.

— Получается, что да, хотя на этот счёт у меня тут же возникли сомнения, — продолжал Фирсов. — Их было трое, помимо Краузе и родственника нашего Васина. Тот тут же соскочил с повозки и бросился на землю. Накануне я лично инструктировал его, что в случае чего он должен поступить именно так. Поэтому он и остался жив. Те трое повели себя странно: двое из них тут же бросили оружие и подняли руки, и лишь один принялся беспорядочно стрелять. Краузе тоже стрелял. Он убил двоих и ранил ещё одного. Наши энкавэ- дэшники тоже открыли огонь на поражение. Нашим бойцам было приказано брать Краузе живым, поэтому все, кроме свояка Васина, тут же были убиты. Стрельба была страшная. Когда те трое были убиты, Краузе запрыгнул в повозку и стал нахлёстывать лошадь — та заржала и понеслась как угорелая. Я крикнул нашим, чтобы они стреляли в лошадь, но время уже было упущено, и Краузе прорвался через заслон.

— Вы опять его упустили? — тихо спросил Птицын.

— Похоже, он всё рассчитал. Это невероятно, но у меня создалось впечатление, что он специально подставил своих. Он как будто бы хотел, чтобы они все погибли, но сам старался скрыться. Старался изо всех сил. Он, очевидно, знал, что наши бойцы постараются взять его живьём, и предусмотрел пути отхода. Он ушёл бы, поэтому мне пришлось действовать самому… — Фирсов втянул в себя воздух, словно его ему не хватало, снял с головы фуражку и вытер лысину рукой.

— Вы же простудитесь, — заботливо промолвила Вера, но Фирсов будто бы не замечал снежинок, падающих на его похожую на шар голову. Он снова сделал паузу, потом резко выпрямился и одарил всех своей лучезарной улыбкой.

— Снеговикам не страшен ни мороз, ни снегопад, кхри-кхри-кхри! — Фирсов задорно подмигнул Птицыну, на этот раз его хрюкающий смех уже совсем не вызвал раздражения. — Если бы я не выстрелил в него, он бы наверняка ушёл. Да-да, он уже почти ускользнул, поэтому мне пришлось…

— Вы его убили? — спросила Вера.

— До него было метров пятьдесят, и я выпустил лишь одну пулю.

— Так вы его убили? — на этот раз не удержался Птицын.

— Пока я бежал к телеге, возле которой в конвульсиях билась подстреленная лошадь, Ральф Краузе был ещё жив. Я не говорил вам, что отдельным военнослужащим «Бранденбург-800» выдают капсулы с ядом, чтобы свести на минимум их возможное попадание в плен?.. Нет, кажется, не говорил. Так вот, когда я оказался метрах в пяти от него, он крикнул, чтобы я остановился. Я застыл как вкопанный и увидел, что майор Краузе поднёс что-то ко рту. Я понял, что он не станет сдаваться в плен. Позади меня раздавались крики и топот. «Назад! Все назад!» — крикнул я спешившим ко мне на помощь бойцам. Топот стих. У меня оставался единственный шанс сохранить Ральфу Краузе жизнь. Я попытался вызвать его на разговор.