Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

– Есть кое-кто, с кем мы до сих пор не встречались, – заметила Гектор.

– С кем? – в один голос воскликнули Катя и Вилли Ригель.

– Помните видео с кладбища? Кто был на похоронах? Я послал запрос по своим каналам. Детализация и авторизация… Женщина, которая пришла на похороны, разговаривала с Петей.

– Которая его обняла? – вспомнила Катя.

– Это младшая сестра его отца. Его родная тетка. – Гектор показал им мобильный. – Ориентировка на нее пришла. Я ее пробил – Евгения Александровна Орлова. Она преподаватель в Бауманском училище, не замужем, шестидесяти двух лет. Живет одна в квартире на Павелецкой в Москве. Три административных протокола составлено на нее по жалобам соседей, согласно ориентировке.

– За что? – спросил Вилли Ригель.

– За содержание в квартире пятнадцати кошек, соседям это не нравится. Она страстная кошатница, Вилли. И она единственная родственница Кабановых.

Майор Вилли Ригель глянула на часы.

– Так едем сейчас в Москву, на Павелецкую, – известил он их командирским тоном. – Старые девы обычно в сумерках дома обитают. Как гении места. Вспоминая о прошлом.

В двухкомнатной квартире кирпичного дома, похожего на гранитный утес, смотрящего окнами и на Садовое кольцо, и на Павелецкий вокзал, терпко, как в зверинце, пахло кошками. И штук восемь этих созданий, толстых, как бочонки, мяукая, выскочили в прихожую на звонок.

Звонил в дверь Евгении Орловой – тетки Лесика и Пети – лично Гектор. Еще по пути на Павелецкую они решили, что допрашивать Орлову будет именно он: «Ты ее отыскал, Гек, тебе и карты в руки, – заявил Вилли Ригель. – И кто из нас лучше тебя сможет очаровать одинокую трепетную кошкофилку».

– Кошколюбку, – поправил Гектор, а возле двери подтянул галстук, застегнул пиджак, пригладил волосы. – Вы мне только не мешайте и не паникуйте, лады?

– Кто там? – приглушенный женский голос. И дверь сразу открылась доверчиво и широко.

На пороге – та самая женщина с видео, но только в домашнем антураже. Очки на носу. Теплая кофта. Растянутые спортивные брюки. Жидкие седые волосы с облезлой краской блонд собраны сзади в хвостик.

Кошки. Аромат…

Катя видела, что Вилли Ригель, могучий и отважный, близок к обмороку из-за кошачьей вони.

– Евгения Александровна Орлова? – деликатно осведомился Гектор.

– Да, а вы кто? Снова соседи на меня донос написали из-за кошек? – Она узрела полицейскую форму майора Ригеля – едва сдерживающегося, чтобы не зажать нос.

– Я адвокат вашего племянника Петра Кабанова, моя фамилия Борщов. Это моя помощница. А это начальник полиции майор Ригель. Мы к вам, профессор… Евгения Александровна, и вот по какому делу. Ваш племянник Петя признался в убийстве старшего брата Лесика.

Катя замерла. ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ОН ДЕЛАЕТ? КАК МОЖНО ВОТ ТАК?!

– Ох… я… я знала… Сразу, как услышала новости по телевизору, что Алексей… Лесик убит. Я знала с самого начала. – Орлова без сил опустилась на банкетку. – Так он сам признался? Я как увидела его на кладбище, сразу решила – он так и сделает. Он не сможет это скрывать. Жить с тяжким грузом на сердце. Он и так настрадался сверх меры с малых лет.

– Пройдем, сядем, поговорим? – Гектор наклонился к ней. – Обопритесь на мою руку. Давайте не здесь, а в комнате. Надо обсудить, как ему помочь. Как сделать, чтобы суд и присяжные… ведь будут присяжные… а они люди, простые обыватели… они непременно захотят понять мотивы. И, поняв, возможно, смягчатся сердцем.

Он повел ее в комнату, уговаривая, неся весь этот бред. Катя и Вилли шли следом, конвоируемые батальоном кошек, соскочивших с полок на стенах, поднявшихся с лежанок, выползших из своих домиков. Все это урчало, мяукало, терлось об ноги близкого к обмороку майора Вилли Ригеля…

– Петя признался в убийстве брата по мотиву неприязни, ненависти, Евгения Александровна, – Гектор усадил женщину на диван и сам сел рядом, – я его адвокат. Я в курсе трагедии, произошедшей у них дома почти четверть века назад, когда имел место тот ужасный несчастный случай.

– Какой несчастный случай? – Орлова посмотрела на него.

– Убийство малолетним ребенком другого малолетнего ребенка в ванной. Опасная бритва, оставленная там их отцом, впоследствии покончившим с собой. Раны, нанесенные четырехлетним Петей своему старшему брату, десятилетнему Лесику, когда тот попытался защитить маленького мальчика, близнеца Пети по имени Женя.

– Это все Петя вам рассказал?