Мария Воронова - Жертва первой ошибки

– Слава богу!

Заговорщицки подмигнув, Гортензия Андреевна взяла ее под руку, и они медленно двинулись в соседний двор.

– Хочу сообщить вам радостную новость. Я вчера имела конфиденциальную встречу с Севой, в ходе которой выяснилось, что Витя на девяносто девять целых и девять десятых процента чист.

Ирина пожала плечами. Это и так было ясно, но, когда у тебя дети, ты даже одну десятую процента не имеешь права сбрасывать со счетов.

– Появились новые сведения, только, Ирочка, тссс! – Гортензия Андреевна прижала палец к губам. – Это тайна следствия, Сева доверил мне ее буквально под пытками.

– Так, может, и не надо…

– Поскольку я больше не сотрудница известного вам ведомства, а всего лишь свирепая учительница и выжившая из ума старуха, какой с меня спрос… Итак, слушайте: Макаров раскололся.

У Ирины чуть ноги не подкосились.

– Он что, и есть маньяк?

– Нет, но я бы, честно говоря, не расстроилась и даже не слишком удивилась. Какой-то он был холодный, отрешенный, будто не от мира сего.

– Правда? На мой взгляд, очень обходительный мужчина.

– На службе да, а в частной жизни… Хотя там жена такая, что не захочешь, а заморозишься. Но мы отвлеклись. Макаров признался в том, что, во‐первых, никакого маньяка он двадцать лет назад не вычислил, а схватил первого попавшегося алкаша с последней стадией цирроза, который согласился взять на себя вину и признаться, если его семье выделят приличное жилье в другом городе.

– О! – Ирина была потрясена услышанным.

– Но и это не главное! Суть в том, что нынешние убийства один в один повторяют почерк того преступника, так что с большой вероятностью можно предположить, что это один и тот же человек. Зейда же двадцать лет назад, я полагаю, был довольно крупным ребенком, но все же не мог задушить взрослую женщину.

– Хорошо бы это оказалось правдой! – воскликнула Ирина. И почувствовала, как в душе зашевелился червячок злорадства. Никаким, стало быть, Макаров не был гениальным сыщиком, а просто еще больший холуй и приспособленец, чем она думала о нем. С другой стороны, какая-то искра порядочности в нем все же сохранилась, раз Макаров пожертвовал своей репутацией ради успешного расследования.

– Все-таки совесть проснулась… – проговорила она.

– Ох, Ирочка, нашли третью жертву, – сообщила Гортензия Андреевна, – вот он и не выдержал, ведь это же совсем надо быть конченым человеком, чтобы в таких обстоятельствах молчать.

Ирина вздохнула. Значит, две жизни показались Макарову слишком низкой ценой за его безупречный образ, а между тем, заговори он раньше, третьей жертвы могло и не быть. Она на совести Федора Константиновича.

Благодаря его показаниям следственная группа совершила наконец то, что в принципе следовало сделать сразу, – разослала по всей стране запросы на предмет аналогичных преступлений за последние тридцать лет. Взяли с запасом, ведь макаровская серия убийств могла оказаться не первой в практике маньяка. Может, он рано начал, а природа одарила его крепким телосложением и несокрушимым здоровьем. Если найдутся схожие преступления, то это новые улики, да и география передвижений преступника серьезно поможет расследованию.

Ирина посадила Володю на карусельку. Диск из старых досок покосился, отсырел после дождя, и двигался вперед медленно, с большим трудом, протяжно и тоскливо скрипя, но Володе все равно нравилось, он бил кулачком по железному поручню и хохотал.

Гортензия Андреевна тоже засмеялась и стала помогать ей толкать колесо. Вдвоем дело пошло веселее, и вскоре они почти бежали.

Хорошо, если Витя ни при чем, впрочем, и без Макарова было ясно, что страхи ее глупые и надуманные. Выбрал странную тему для диссертации и попытался скрыться за именем научного руководителя? Испытывает нездоровый интерес к патологическим убийцам, а может, просто любит детективы и стесняется в этом признаться, и что с того? Обычные и вполне простительные человеческие слабости, ничего настораживающего в них нет.

А вот Макаров реально удивил – слил себя в унитаз ради успеха дела. Он умный человек, поднаторевший в аппаратных интригах, и прекрасно понимает, что его признание недолго останется оперативной информацией и тайной следствия. Очень скоро это все выйдет на поверхность в виде сплетен, а если преступника поймают, то в виде официального факта, и недоброжелатели получат такой могучий повод сожрать прокурора, что просто грех не воспользоваться.