Татьяна Алюшина: Актриса на главную роль [litres]

– «В то время как наши космические корабли бороздят просторы Вселенной», – попыталась разрядить обстановку Глафира, беря Разведова за руку.

– Ну да, – согласился Трофим, мгновенно успокаиваясь и накрывая ее ладонь своей. – Где-то так.

– Зина, откуда здесь столько людей набралось? – поинтересовался Грановский, махнув залпом из рюмашки лекарство.

– А вы разве не знаете? – удивилась Зина Осиповна. – Глафира разве вас не предупредила?

– О чем предупредила? Что я не знаю? – рассердился Грановский и пророкотал: – Глафира!

– Да все просто, Тихон Анатольевич, – спокойно уверила девушка и принялась разъяснять ситуацию: – Я все-таки режиссер, а не балалаечник деревенский на ярмарке, и уж выстроить мизансцену в состоянии. Прежде чем пройти к вам на разговор, я позвонила следователю, капитану Лепину, поставила его в известность о своих намерениях и полученных мной доказательствах вины Земцовой, ну и пригласила для задержания подозреваемой. Капитан со товарищи, даже с начальством, примчались буквально через пять минут. Уже в приемной я повторно набрала номер капитана, подождала, когда экран моего смартфона погаснет, и вошла к вам в кабинет. А господа полицейские в приемной слушали по громкой связи и записывали весь наш разговор.

– Но как ты ее вообще заподозрила? С чего? – не удержался от возмущенных ноток Лепин. Да и ладно, что ж теперь, трепетать перед ней, что ли, до конца жизни. Хотя, наверное, и стоило.

– Да, действительно, Глафира Артемовна, – обратился к ней полковник Осипов, – почему вы решили, что есть еще одна преступница?

– Я уже пыталась объяснить капитану Лепину, – холодно начала объяснять Глафира, – что у меня возникли большие и, с моей точки зрения, вполне обоснованные сомнения по поводу того, что Катя Мельниченко могла самостоятельно запланировать преступление, тщательно продумать все детали и осуществить задуманное.

– Глаш, – надулся Лепин, – ну настояла бы на своих сомнениях, сказала бы мне, что я дурак, написала бы заявление. В конце-то концов, что ты меня попрекаешь?!

– Капитан Лепин! – одернул его полковник, предупредив: – С вами еще предстоит отдельный разговор об обстоятельствах этого дела и вашей компетентности. Вы чуть не упустили преступницу, и рисковал гражданский человек. А сейчас позвольте объяснить все Глафире Артемовне.

– Да сядьте уже все! – раздраженно бросил Грановский, махнув широким жестом. – Тут и так голова кругом идет, а вы еще и митинг устроили в моем кабинете.

Впрочем, удержался, не форсировал интонацию, получилось что-то вроде солдатского братства только что вышедших с поля боя людей, типа: одно дело делаем. Что значит великий: во взгляде, в интонациях, в манерах, м-м-да. И ведь как мгновенно сориентировался и взял себя в руки! Вот оно, истинное мастерство, подумалось Глафире, с внутренним удовольствием наблюдавшей за худруком. А она еще, помнится, удивлялась, как он с Элеонорой живет – она же всегда в игре, в роли. А она как с ним жила? Он вон тоже всегда в образе, в роли.

Подполковник что-то негромко приказал двум полицейским, и те вышли из кабинета, остальные расселись поудобнее.

Начальственный дух – он есть, его, знаете ли, не обманешь.

– А теперь объясни все по порядку, Глафира, – потребовал Грановский.

– Да я вам тут битый час все по порядку раскладывала и объясняла! – начала горячиться Глаша. – Что объяснять? Вы прекрасно знаете, что я умею внимательно смотреть, примечать мелочи и детали, задавать правильные вопросы и не менее внимательно слушать ответы. Мне врезался в память момент, когда Мельниченко во время своего признания упомянула, что показывала свою игру, как она выразилась, «прекрасному специалисту» и что тот, мол, уверял ее, будто она идеально совпадает с характером роли, и даже работал с ней над этой самой ролью. Мне стало очень интересно, что же это за специалист такой. Потом я вспомнила Катину игру в одном из спектаклей и сомнения, которые выразила Зина Осиповна по поводу характера этой девушки. Вспомнила все свои разговоры, пусть и краткие, с самой Катей, свои личные выводы по поводу ее характера и склада натуры и поняла, что совершенно определенно Мельниченко не могла сама задумать и так старательно планировать преступление. Это просто какая-то невнятная фигня получается. А потом вспомнила слова ее бабушки, которые та бросила напоследок, про рогатину, которая в умелых руках пулемет. И поняла, что человек, который управлял Катей и контролировал ее действия, где-то совсем рядом, что называется, притаился у всех на виду, потому что на него никто никогда не подумает. И как-то всплыли в памяти слова одной из наших гардеробщиц, когда я расспрашивала ее про Катю: «Так вы спросите Леночку Земцову, они очень дружны были последнее время». Лена тщательно скрывала свою дружбу с Мельниченко, но в театре что-то скрыть практически невозможно. И то один человек вскользь упомянул про их дружеские отношения, то другой, а кто-то видел их шушукающихся. Не стану утомлять вас перечислением всех мелочей, которые я отметила, но в сумме они дали мне полную уверенность, что руководила действиями и направляла Мельниченко Лена Земцова.