Татьяна Алюшина - Актриса на главную роль [litres]

– Да будут, Лена, будут, – уверила ее Глафира. – Вы же не могли полностью контролировать Мельниченко и, что она там писала и несла в своих нескончаемых постах, вам доподлинно неизвестно. И даже если там нет прямых указаний на то, что вы планировали преступление, вы допустили несколько просчетов, непростительных для человека с такими данными и прошлым. Во-первых, вы вместе поехали к ее бабушке. Зачем? Да бог знает. Только бабушка Кати обязательно даст показания против вас, она очень мудрая и очень внимательная женщина, уверена, что раскусила вас сразу же и постарается помочь внучке всем, чем сможет. Во-вторых, вы не учли того момента, что внушаемость Мельниченко можно обернуть не в вашу пользу. Если опытный психолог, поработав с Мельниченко, объяснит девушке, как вы ею манипулировали в собственных целях, а я подтвержу, что, использовав ее, вы получили роль главной героини, уверена, что ее преданность вам мгновенно сменится на ненависть и она начнет давать показания против вас. К тому же, думаю, и Тихон Анатольевич не умолчит о том факте, что вы буквально заставили его предложить мне вашу кандидатуру. А грамотному следователю не составит особого труда направить эти показания в нужное русло. И в результате наберется приличная доказательная база.

– Не-а, – закинув ногу на ногу, посмеиваясь, возразила довольная Земцова. – Какие доказательства, Глафира Артемовна, о чем вы? Как я уже сказала: никаких переписок и разговоров криминального толка я с Катей не вела. А то, что меня вдруг начнет оговаривать девушка с не совсем устойчивой психикой, узнав, что вместо нее на роль назначили меня, так это не доказательство, а больное воображение и зависть этой самой девушки, напомню: убийцы и преступницы, готовой на все, чтобы скостили грозящее ей наказание. Вы инкриминируете мне что-то совершенно непонятное, путаное, какое-то несуществующее преступление, плод вашего нездорового воображения. Такое, говорят, иногда случается с творческими людьми. Заигрываются, знаете ли, в придуманную жизнь. – И тягостно вздохнула. – Все же иск о клевете придется на вас подать.

– Это как изволите, – сказала Глафира. – Однако видеозапись вашей беседы с Катей непосредственно перед убийством Элеоноры Аркадьевны, на которой видно, как вы эмоционально, напористо убеждаете в чем-то Мельниченко, имеется. Да, в театре практически не ведется видеосъемка, и большая часть камер не работает, и вам это отлично известно. Но помощник режиссера Верочка по моей просьбе делала съемку разных мест в театре, чтобы позже выбрать наиболее удачный фон для рекламного ролика. За всей суетой и делами, творящимися в театре, мы про эти записи обе напрочь забыли и вспомнили только вчера. И просмотрели. Попали в кадры съемки и артисты, и работники театра, и ваша с Катей уединенная беседа в углу фойе между буфетом и дверью на черную лестницу. Вы просто не заметили снимавшую Верочку. Да, ясно, что не слышно то, что вы говорили, но в полиции есть эксперты, прекрасно читающие по губам, а на ролике сохранились время и дата съемки. Как думаете, что они прочитают по вашим губам? – Земцова молчала. Пристально смотрела на Глафиру, снисходительно улыбалась и молчала. – Ну и вот еще. – Глаша достала из кармана своих широких дизайнерских брюк небольшую видеокамеру и положила ее на стол, рядом со своей тетрадью и смартфоном.

– Что это? – спросил Грановский.

Глафира с удовлетворением заметила про себя, что этот старый, побитый лев пусть и ранен, но не сломлен и все так же величественно царственен.

– Вот уже два дня подряд, я хоть и абсолютно искренне отдавала должное прекрасной игре Елены и ее несомненному таланту, но не спешила утверждать ее на роль, делая намеки разного рода о том, что у меня есть другая кандидатура на главную героиню. Будучи человеком, наделенным обостренной интуицией, или чуйкой, как это принято называть, Лена поняла, что я не намерена давать ей эту роль и ее великий шанс уплывает прямо из рук. Катя, сыграв свою важную роль в ее постановке, стала отработанным материалом, вот и пришлось Земцовой самой решать возникшую проблему. Все просто: если устранить меня, роль совершенно точно достанется ей. – И посмотрела на Грановского: – Разве не так, Тихон Анатольевич? Представим, что завтра, по каким-то причинам, не важно каким, но я более не смогла бы работать и принимать решения. Вы утвердили бы Земцову на героиню?

– Да, – не задумываясь, сразу же согласился худрук. – Не только утвердил, а всячески продвигал бы спектакль, как и задумывал это делать, в том числе на «Маску» и на другие премии. А с Земцовой, уверен, мы бы все взяли все премии и первые места.