Картер Браун - Настоящая партнерша [сборник]

— Очень любезно с вашей стороны, — сухо ответил я. — Очень ценю ваше обещание, но хочу вам сказать, что вы не учитываете одной мелочи: может статься, что через десять дней вас не будет в живых. Не только вас лично, но и всех тех, кто находится сейчас здесь.

— Нас всех... — Он осекся и уставился на меня. И в выражении его лица появилось что-то жесткое. — О чем вы говорите?

— О том, что без этого передатчика, от которого вы так легко отмахнулись, наши шансы выжить стали весьма сомнительными. Фактически их почти нет. Сам по себе передатчик меня не волнует ни на грош. — Я с любопытством посмотрел на молодого человека, и внезапно в голову мне пришла нелепая мысль, постепенно превратившаяся в уверенность. — Разрешите вас спросить, хоть кто-нибудь из вас знает или имеет хоть какое-нибудь представление о том, где вы сейчас находитесь?

— Разумеется! — Молодой человек слегка пожал плечами. — Правда, мне трудно сказать, где находится ближайшая аптека или ресторан...

— Я им все объяснила, — перебила его стюардесса. — Они спрашивали меня как раз перед вашим приходом. Я подумала, что капитан Джонсон из-за метели отклонился от курса и не сел на аэродроме в Рейкьявике. Мы ведь на Лаунгйёкюдль, правда?— Она увидела выражение моего лица и поспешно продолжала:— Или это Хофсиёкюдль? Я хочу сказать, что мы летели более или менее к северо-востоку от Гандера, а это две единственных снежных равнины, или ледника, как их там называют в Исландии, если идти в направлении...

— В Исландии?— Я полагаю, в каждом из нас в какой-то мере сидит плохой актер, и я не мог упустить такой случай. — Вы сказали, в Исландии?

Она кивнула и словно онемела. Все смотрели на нее, и, когда она не ответила, все взгляды переключились на меня.

— В Исландии! — с пафосом повторил я. — Милая девочка, в данный момент вы находитесь на высоте 8 500 футов над уровнем моря, в самом центре ледяного плато Гренландии!

Эффект этих слов был поразительным. Даже Мари Ле Гард вряд ли вызывала у зрителей когда-либо такую реакцию. «Ошеломлены» — это было слишком мягкое выражение, чтобы описать их состояние в первый момент после моего сообщения. Термин «паралич» был бы гораздо точнее, во всяком случае в отношении дара речи. Когда же они скова обрели способность говорить и мыслить, она проявилась, как мне следовало ожидать, в бурном недоверии. Казалось, все заговорили одновременно, но мое внимание сосредоточилось на стюардессе, ибо она бросилась ко мне и схватила меня за лацканы куртки. Я заметил, как блеснуло кольцо с бриллиантом у нее на руке, и смутно подумал, что это противоречит уставу компании.

— Что за шутка? Такого и быть не может! Чтобы мы оказались в Гренландии! Нет, не может этого быть!

Но когда она по выражению моего лица убедилась, что я не шучу, она еще сильнее вцепилась в меня. Я едва успел осознать две противоречивые мысли, промелькнувшие у меня: первая, что, несмотря на страх и отчаяние, у нее необыкновенно прекрасные карие глаза, а вторая — что компания ВОАС иногда ошибается в выборе стюардесс, так как предполагалось, что в чрезвычайных обстоятельствах их спокойствие такой же несомненный фактор, как и элегантная внешность. А она тем временем заговорила в страшном волнении: Как... Как же? Мы же шли рейсом Гандер — Рейкьявик. Вы говорите — Гренландия! Мы же близко к ней не подходили! И потом, существуют же автопилот, радиолучи, и с аэродрома проверяли нас каждые полчаса... Нет, этого просто не может быть! Зачем вы говорите это?— Теперь ее уже трясло, только я не знал: от нервного напряжения или от холода.

Молодой человек из интеллигентной элиты обнял ее за плечи, и я увидел, как ее передернуло: что-то действительно причиняло ей боль. Но с ее травмой можно было еще повременить.

— Джесс! — позвал я. Он сразу оторвал взгляд от плиты, где разливал кофе в стаканы. — Джесс, скажите нашим друзьям, где мы находимся.

— 77 градусов 40 минут северной широты и 40 градусов 10 минут восточной долготы, — бесстрастным тоном ответил Джесс. Его голос перекрыл шум встревоженных и недоверчивых голосов, и все умолкли. — До ближайшего населенного пункта — триста миль. На четыреста миль выше Северного полярного круга. До Рейкьявика почти 800 миль, а до самой южной точки Гренландии — мыса Прощания — около тысячи. До Северного полюса — приблизительно столько же. — Он повернулся в мою сторону: — Если же кто-то не верит нам, сэр, я предлагаю прогуляться в любом направлении, и тогда они увидят, кто прав.