Александр Асмолов - Пыха

— В багажнике, с инструментами в ящике тарахтит. Я его в старый шарфик замотал. Координаты по GPS отследить можно, а голос микрофон не возьмет.

— Да ты просто Кулибин!

— Значит, отдаем Кириллу карту памяти со всей записью?

— Ну, только скопируем. Вдруг что понадобится.

— Я захватил ноутбук. Скопирую на заправке, и можно звонить американцу.

Через час, к припаркованному в тускло освещенном переулке «Форду», тихо подкатила «Мазда СХ-9» и выключила фары. Водитель синей машины пересел на пассажирское сиденье кроссовера.

— Как поживаете, Виктор? — бодро спросил Кирилл.

— Отлично. Еду со съемок. Еще и дома не был. Сегодня погода была словно на заказ, — он протянул водителю карту памяти. — Картинка получилась отличной, а сюжет… Ну, посмотрите сами.

— Спасибо за оперативность, — американец протянул Королеву три сотни, и на вопросительный взгляд ответил. — Карантин сняли. Меня интересует каждый шаг Артура. Так что, это премия за скорость.

Пыха что-то хотел сказать, но запнулся, так и не сформулировав свою мысль. Американец понимающе улыбнулся, не каждый день русский фотограф мог заработать такие деньги, да еще получив в подарок дорогую технику. Поэтому, он просто пожелал удачи в дальнейшей работе, и они распрощались.

Настроение у Королева испортилось. Он вдруг физически ощутил в кармане сложенные пополам банкноты. На такие деньги Витек мог иногда прожить целый месяц, но сегодня они его не радовали. Что-то похожее с ним бывало и прежде, когда после окончания работы, передаче клиенту готовых материалов, отснятых на свадьбе, ему в итоге небрежно засовывали несколько смятых купюр в карман пиджака, бросив свысока фразу, что, мол, заслужил, а хозяин сегодня добрый.

А ему гораздо дороже были слова искренней благодарности от какого-нибудь фотографа в летах, если Пыхе удавалось вернуть к жизни старенькую камеру. За такую работу в мастерской брался только он — возни много, деньги небольшие… Но когда он видел ожившие глаза владельца старого аппарата, в которых читалось столько благодарности за возвращение к той жизни, когда человек мог заниматься творчеством, пусть даже он снимал муравьишек или бабочек, и которая вдруг оборвалась из-за отказа камеры, уже многократно пережившей свои «инфаркты» и «инсульты», а накопить денег на новую уже невозможно. Это подобно прощанию со старым умирающим другом, помочь которому нельзя, а без него и жизни не будет.

Синий «Форд» припарковался около небольшой кафешки, где томился в ожидании Корнеев. К нему за столик молча подсел Витек, и с явной неприязнью подсунул под чашку три купюры. Потом откинулся на спинку стула, словно освободился от чего-то неприятного.

— Научись переступать через это, — неожиданно ласково проговорил Олег. — Меня иногда тоже коробят такие подачки. Просто хочется кинуть их в рожу, а потом еще и добавить… В таких случаях я представляю себя нашим разведчиком у фашистов. Помнишь, мы бегали в кино про войну, когда могли где-то заработать… Внуши себе, что ты на задании, и за столом с врагами поднимай тост «за нашу победу».

— Да, я это… — Пыха опять не нашелся, что сказать, чтобы объяснить свое состояние.

— Тогда — лучший кофе на дороге, — Олег грустно кивнул на свою пустую чашку. — Я выжил. Можешь попробовать.

Фотограф отвернулся к большому плоскому экрану на стене, где без звука крутили музыкальные ролики. Коктейль из ярких нарядов, красивых авто, морских пейзажей и счастливых лиц. Жизнь напоказ все больше входила в привычку горожан. Никто не заметил, как исчезли с домов лозунги борьбы за мир во всем мире, коммунизм и выполнение очередных планов. Их сменила реклама красивых и дорогих вещей, за обладание которыми тоже нужно было бороться. Только вместо конкретного врага, от тунеядца до империализма, теперь врагов не было, а боролись за безликие деньги. Хотя, если задуматься, их нужно было отбирать у всех остальных, поскольку денег на всех не хватало. Причем, средства борьбы любые, ведь деньги не пахнут. Тут и прошла подмена привычного лозунга «человек человеку друг, товарищ и брат» на более простой — «человек человеку — волк».

— Я читал у генетиков, — неожиданно продолжил эту мысль Олег, — что естественный отбор у разных племен шел и на уровне генов, отвечающих не только за цвет кожи или волос, но и душевные качества. Уже известны гены, отвечающие за стремление особи к накопительству или наоборот, к состраданию. И, если общественная мораль племени поощряла обман и воровство по отношению к иноверцам, то в этом племени выживали только те, кто совершенствовался в таком деле и так же воспитывал своих детей. Похоже, над русскими взяли верх потомки этого племени…