Александр Асмолов - Пыха

Хорошая дорога и отсутствие большого потока машин сделали из поездки насыщенное приключение. Витек только улыбался находчивости Светки, которая всякий раз придумывала новую игру, если чувствовала, что бойцы устали от предыдущей.

Радостная встреча подруг по институту передалась и остальным. Глеб, муж Елены и ее дочь Аня охотно составили москвичам компанию. Своим приездом они, конечно, стеснили хозяев, но зато как было необычно расположиться на полу в настоящих спальниках, благо питерцы были заядлыми туристами.

Вечером сборная команда целый час каталась на речном трамвайчике по золотому кольцу Санкт-Петербурга, успевая все увидеть и попробовать несколько сортов мороженного, а потом еще долго это обсуждать, доказывая, какое все же лучше. Москвичи победили. Их было больше.

Следующее утро вообще пролетело незаметно, и сборная семерка, надев защиту, была допущена к осмотру одними из первых. Они долго смеялись и цитировали большое объявление на входе, в котором была использована малоизвестная фраза Александра Сергеевича.

«Граждане, соблюдайте дистанцию, Вы в музее, а не на станции…»

Правда, впечатлений от Иорданской лестницы, залов эпохи Возрождения и Леонардо да Винчи подрастающему поколению ценителей искусства хватило с лихвой. Они начали молить о пощаде и большинством голов объявили «ice break», переделав звучание слова ледокол в поедание мороженного. Тут следовало бы отметить хитрость дяди Вити, который предложил потом еще заглянуть в Мраморный дворец, тоже расположенный на набережной только ближе к Троицкому мосту. Этот дворец тоже открыт сегодня для посетителей.

Признаться, он и сам был поражен сверкающими мраморными полами и стенами, инкрустированными, словно деревом, витиеватыми мраморными завитушками разных оттенков. Реставрированный с таким мастерством дворец засиял краше нового. Питерцам было даже совестно, что они тут еще ни разу не побывали. Впрочем, посетителей было мало, только несколько пар, кроме них где-то затерялись в удивительной роскоши княжеской семьи.

Великолепная семерка с восторгом рассматривала зимний сад на втором этаже с высоченными потолками и фонтаном посредине. Из устремленных вверх окон открывался вид во внутренний двор, где вместо когда-то стоящего «Ленинского» броневика была установлена огромная конная статуя Александра III, которую злые языки прозвали «бегемотом».

Неожиданно для себя Пыха столкнулся с очень знакомым взглядом. Он только вчера ночью с восторгом любовался красивым женским лицом на видеозаписи, а тут столкнулся почти в упор. Прекрасная незнакомка была в маске и перчатках, но он узнал этот загадочный взгляд. Очевидно, от неожиданности Королев просто остолбенел. Женщина мило улыбнулась и прошла мимо, объяснив себе этот эффект своей неотразимой внешностью. Чтобы как-то сгладить свое глупое поведение, фотограф уставился на первую попавшуюся картину и стал пристально ее рассматривать, суетливо переводя невидящий взгляд то на полотно, то на подпись. И только тут он прозрел. Это был портрет визави великого князя — Фанни Лир, очевидно написанный во время их совместного путешествия в Италию. Автор полотна явно польстил или модели, или заказчику, да и была ли картина на этом месте, когда здесь жил Николай Константинович? Но все так сложилось, что Пыха сказал себе — это знак судьбы.

Краем глаза он глянул на прошедшую мимо красотку, чтобы сравнить с той, что изображена на картине. Словно заметив это, женщина тихо позвала кого-то:

— Кирилл!

В зал зимнего сада вошел высокий статный мужчина средних лет с прямым пробором темных, но уже тронутых сединой волос. И хотя у него была маска, закрывающая большую часть лица, фотограф ошалело прошептал:

— Капитан…

Он подавил этот, готовый вырваться возглас, и заставил себя не дышать, чтобы не привлекать внимание посетителей. На его счастье мужчина, названный Кириллом, взял незнакомку под руку и предложил:

— Пойдем дальше, Натали. Судя по каталогу, там музыкальная гостиная и кабинет великого князя Константина Николаевича Романова. Его родной брат в то время был императором всея Руси Александром II.

— Ну, это почти твой кабинет, — тихо рассмеялась дама, — судя по имени…

Когда пара удалилась, Пыха продышался, чтобы как-то прийти в себя. У него даже промелькнула мысль, что в разведку его не возьмут. Хорош будет Штирлиц, потерявший дар речи при встрече с Шелленбергом. Впрочем, эта мысль придала ему силы и Королев решил рискнуть. Выждав минутку, когда он остался один в зале, едва не провалившийся при очной ставке «разведчик», шагнул к подоконнику и на обратной стороне билета неровным нервным почерком написал: