Александр Токовенко - Груз-500 (таежный детектив)

«Большому кораблю — большое плавание».

Макару надоело сидеть в машине и рассматривать серые балки. Он вылез и по пробитым уже свежим следам спустился в траншею по еще не сильно залитому водой дну. Он увидел сотни, а может быть, и тысячи светящихся золотинок. Хотел идти дальше, но взгляд возвращался к маленьким желтым точкам, окружавшим его со всех сторон. Макар попытался рукавицей как бы смахнуть их с земляной стенки, но на их месте появлялись все новые и новые желтые пятнышки. За всю бытность работы вместе с геологами, а он пробил не один десяток километров разведочных траншей, ему еще не встречалось такое щедрое месторождение, притом на столь маленькой глубине. Глаза разбегались от этакого богатства. «Здесь грунт какой-то другой, не такой, как в траншее по левому борту ключа, — подумал Хижинский, — где я вчера закончил копать такую же траншею, а сегодня — верная примета старательского счастья», — и экскаваторщик поспешно вернулся к машине — в артели было не принято ходить по разведочным траншеям в одиночку. Там могли встретиться самородки золота. Бывало, граммов по двести находили.

Пришел пробщик, большим скребком он соскреб со стенок в чистое ведро породу с золотинками, набирая пробу грунта из разных мест. Через некоторое время появился сам Романенко. Еще издалека он подал условный сигнал — две поднятые вверх руки. Это означало: «Дальше копать траншею не будем, возвращайся с техникой к геологам».

Подойдя к мастерской, похожей на старый сарай, Василий Николаевич обратил внимание, что еще позавчера там стояло несколько бульдозеров, разобранных на отдельные узлы, а сейчас их нет. Вероятно, на полигоне. Значит, техника в рабочем состоянии. Подумал, что не одного его притягивает своим нетронутым золотом тот маленький участок, вон с каким азартом взялись мужики. Видимо, не один день готовились. Когда все разошлись, он, изрядно проголодавшись, решил зайти в столовую с черного хода, полагая, что уже поздно и главная дверь закрыта. И тут услышал голосок повара-стажера Анатолия Кравченко:

— Василий Николаевич, а входную дверь не закрывали — вас ждем. Ужин давно на столе.

— А что у тебя на печи жарится и шкворчит, аж дымок приятный на весь участок?

— Да это Багрянцев потребовал в два часа ночи поплотней ребят накормить. Сразу на две смены готовлю.

— Ну что ж. Раз наказал — надо делать. А с продуктами как?

— Пока все есть. Свиней подвезли, бараны и куры свои. Трех коров скоро доставят. Все дойные. А вот кто доить будет, не знаю.

— А ты что, трех коров не подоишь? Вот и будешь одновременно и на повара учиться, и практику дояра пройдешь, оно в жизни пригодится. Все, что умеешь делать, всегда при тебе будет и на тебя поработает. Ну ладно, ужин хороший. Спасибо. Не проспи время на полигон ехать.

Он отошел от мастерской, была половина первого ночи. В балках находились только геолог и пробщик, да поваренок возился с ужином, который в два часа ночи понесет на полигон. Все остальные были там, на запретном участке. Оттуда доносился рокот множества машин, и видны были отблески фар. Пройдя еще несколько десятков метров, Савченко подошел к месту остановленных вскрышных работ. Все деревья здесь были спилены, их стволы темным валом чернели по краям участка, только, как зеленый островок, сохранилось семейство плакучих ив. Они раньше терялись среди крупных тополей и сплошного кустарника. Опущенные ветки склонялись до самой земли, словно взывая к защите. Зайдя под ивовые кроны, Василий Николаевич оказался как бы в зеленом саду, окруженный со всех сторон молодыми побегами, которые еще не успели затвердеть и были так мягки и податливы, что хотелось их потрогать. Прикосновение руки к маленьким зеленым листикам вызывало приятное и светлое чувство, а на руке оставались бусинки прозрачной росы. Савченко не считал себя сентиментальным человеком, стыдился этого чувства, если оно вдруг охватывало его, но сейчас по душе его прошла какая-то теплая волна, и он невольно вспомнил Украину, где родился и рос, свой дом, жену и маленькую дочурку:

Он выключил фонарик, и ночная темнота полностью поглотила все вокруг. Слышно было, как совсем рядом работали бульдозеры. Горный мастер хорошо представлял картину происходящего на полигоне. Вот мощные машины, выстроившись веером, двигают перед собой ленту все время перемешиваемой горной массы. Удаляясь, они превращаются в сплошную черную линию с электрическими зайчиками боковых огней, а затем и совсем исчезают. За ними следует другая группа тяжелых механических великанов, которая, на ходу перестраиваясь, гонит и гонит впереди себя под самый верх отшлифованных до блеска лопат черную массу грунта. Вот и «Беларуси» идут, своими боковыми лопатами подчищая с обеих сторон поднятую земляную массу, как бы сужая дорогу и показывая крупным машинам, что проезд только в этом направлении. А расширять путь запрещено по технологическим соображениям, принятым бригадиром и всеми механизаторами. В шуме моторов не слышно никаких команд. Техника не останавливается ни на минуту, оставляя после себя незаметные в темноте клубы выхлопных газов и резкий запах соляра. Под ярким светом прожекторов на промывочном приборе издалека видно, как мониторщик, ловко управляясь с большой оглоблей, к которой прикреплен шланг, мотает упругую хрустальную струю то влево, то вправо. Мощная струя поднимает камни и бросает их в железные боковины направляющих промприбора.