Маргарита Ардо - Его Снежинка, пятая справа

Естественно, следствие затянулось и заняло не один месяц. Сначала и мне нервы потрепали. В сложившихся обстоятельствах личным файлам полковника Зорина генерал Горячев тоже поверил не сразу и предпочёл проверить меня от и до.

Подозревая всех и вся, Зорин так хорошо меня «прикрыл», что я вроде как и не числился в рядах службы безопасности. Как старый разведчик, Зорин не доверял компьютерам. Петюне потребовалось произвести настоящие раскопки в не цифровых архивах, чтобы не просто восстановить меня в должности, но вообще доказать, кто я такой. К счастью, всё же выяснилось, что я не почтальон Печкин и не самозванец с претензией на царствие, а оперативник отдела контрразведки с особым назначением и заданием за пределами России. Вот такой театр.

Из-за повторной операции и кое-каких осложнений я пролежал две недели в госпитале, потом перевели в Москву. Генерал Горячев слушал внимательно мои версии и никому не перепоручил это дело. Пришлось повторно рассказывать о сути моего задания, процессе выполнения и результатах. Допросы, беседы, протоколы, бумажная волокита, всё это обрушилось на мою голову, как снежный ком. Главное, не зря.

По ходу следствия обнаружилось, что генерал Линской вместе со Штангелем планировали разделить часть активов Кролика Роджера, которую им щедро обещал Барнаков. А именно сорок процентов акций металлургического завода при доставке беглеца или пятнадцать при убийстве. Миха Чёрный не зря так бредил акциями, ведь и ему, и Зубру, и Дрону была обещана небольшая доля.

Когда дело сорвалось, спасая «хлебный» пост и задницу на всякий случай, Линской решил «затереть последствия», сделать вид, что похищения не было. Он убедил в целесообразности и самого Кролика Роджера, пообещав тому поддержку при желании вернуться в политику тоже за процент акций, но уже другого предприятия. Об этом Кролик Роджер рассказал сам. Наивный, неужто верит, что его вообще кто-то захочет видеть на политической арене, и эго чуть не сыграло с ним злую шутку. Он не знал, что убить его Линской планировал после передачи такой взятки, подставив «лишнего фигуранта» и связующее звено. То есть меня. Со всеми уликами и естественно не живым. Но и тут всё сорвалось из-за Зорина. Как именно полковник раскрылся перед начальником, я не знаю. Однако Дрона пустили по следу с распоряжением уничтожить всех свидетелей, в том числе и Снежинку.

Я был счастлив узнать, что Женя в Лондоне и далеко от всего этого шума и грязи. Я оградил её, как мог, с пеной у рта доказывая, что она никого не видела и ничего не знает. Только меня в лицо. Пострадавшая сторона.

Лишь когда все вопросы по мне были закрыты, а Линской с сообщниками взяли под стражу, я обратился к генералу Горячеву с просьбой:

— Артём Петрович, я считаю, что наша служба из-за действий генерала Линского скомпрометировала себя в средствах массовой информации и выступила не лучшим образом.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил старший Горячев, несмотря на фамилию холодный и непробиваемый, как танк.

В своём кабинете в столичном управлении он смотрелся неотделимо и гармонично, словно другого руководителя тут и быть не могло. Крупный, крепкий, несмотря на возраст, литой, как дуб, с седыми усами и таким же ёжиком, он совсем не выглядел штабной крысой. Я слышал, что ему предлагают повышение за раскрытие большого дела, которое, кстати, не вышло за рамки службы. Новости об этом не гремели.

— По сговору и настоянию Линского, — начал я, — художественный руководитель ростовского театра Дорохов сообщил публично, что балерина его театра Евгения Берсенева сфабриковала историю о похищении. Имя честного и хорошего человека запятнано. Это необходимо исправить. Думаю, к нему должна быть применена уголовная ответственность за клевету.

Генерал откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня, прощупывая взглядом до самых почек. Пауза — любимый его инструмент, будто учился у Моэма. Наконец, он ответил:

— Исправим, Константин. Тем более, что у нас есть доказательства тому, что ты говоришь. Господин Дорохов также находится в разработке.

— Какие доказательства?! — опешил я.

— Есть запись разговора Берсеневой и Дорохова, в котором тот признается в распоряжении Линского.

— Откуда?!

— Сделал отец Евгении, нам прислали из петербургского отделения службы безопасности, ещё когда ты лежал в госпитале. Мы придержали эту информацию до ареста Линского.

— Вот как! Но почему вы ничего не предприняли?!