Диана Дэвидсон - Злачные преступления

Увидев мой непонимающий взгляд, Том добавил:

— Именно это и собирался разоблачать Кит. Обучение в контексте собственных впечатлений. Я хотел, чтобы ты прочитала статью, но в общем и целом она представляет собой рассуждения на тему образования.

— Если ничего важного в этой статье нет, я бы предпочла прочитать ее завтра утром. После сегодняшнего вечера у меня совершенно не осталось сил. Но если, кроме рассуждений об образовании, в статье ничего нет, откуда к ней такой повышенный интерес?

— Не знаю. Проблема в том, что никто точно не знал, о чем статья Кита. Неизвестность порой — самое страшное. Предположения могли оказаться гораздо страшнее реальности. Все мы боимся того, чего не знаем.

— Ты считаешь? — сказала я, одним глотком допивая коньяк.

Меня пробрало до костей.

— Так же могло быть и с трубой. Кто захотел, чтобы ты подумала, будто тебе пытаются причинить вред.

— Марла сломала ногу, — возразила я.

— Она могла просто поскользнуться.

Том поставил бокал на стол. На его лице застыла недовольная гримаса.

— Я знаю, мы уже говорили об этом, мисс Голди, но я бы предпочел, чтобы ты уехала из дома до тех пор, пока убийство не будет раскрыто.

Я отчаянно заморгала. Слишком часто мне приходилось убегать из дома в страхе. Слишком. К счастью, этот период моей жизни уже закончился, и никто не мог заставить меня двинуться с места.

Шульц откинулся на спинку стула. Я снова наполнила бокалы, подумав про себя, что такими темпами мы скоро напьемся в стельку. После этого нас можно будет брать тепленькими — хоть окна разбивай, хоть у соседей все дымовые трубы перекрой.

Я отхлебнула коньяк и посмотрела на часы. Десять вечера. Это был тяжелый вечер, но присутствие Шульца придавало мне сил и бодрости. Мысли то и дело возвращались к Маренски и Доусонам, перед глазами стояло угрюмое лицо Брэда Маренски и смущенный взгляд Магуайра Перкинса после того, как ему приказали замолчать. Как только бокалы опустели, Шульц встал и направился в гостиную. Я последовала за ним. В комнате все еще витал слабый запах дыма, а желтоватый цвет стен напоминал о золотистой корочке пудинга. В ближайшее время здесь нужно будет провести уборку. Шульц встал на одно колено и заглянул в дымоход.

— Есть идеи, как это могло случиться? Ты слышала в тот день какую-нибудь возню на крыше?

— Нет у меня идей, и странных звуков я не слышала. Мне кажется, это сделал тот же человек, который кинул нам в окно камень и подложил Арчу змею. И вообще, дешевле обратиться в суд, чем постоянно восстанавливать стекла и платить за ремонт трубы.

— Этот человек был силен и достаточно натренирован, — заключил Шульц, — единственное, что объединяет все происшествия, — это Арч. Камень кинули в окно, когда мальчик находился в доме один, змею подложили в его шкафчик, а трубу перекрыли в день, когда дома, помимо Арча, было полно народа. Но последнее вряд ли было запланировано.

— Арч остался дома только потому, что поскользнулся на обледеневших ступеньках и подвернул ногу. Это было еще до Марлы. Я очень беспокоилась за него, — при воспоминании о том дне мое лицо перекосилось.

— Кто мог так обозлиться на тебя или на Арча? — Том поймал мой взгляд и нежно взял меня за руку, одновременно прижимая к себе и кружа, словно в танце.

— Не знаю, — пробормотала я, уткнувшись ему в грудь.

От Шульца исходило тепло и слабый запах лосьона после бритья. Я немного отодвинулась. Зрачки Тома потемнели и расширились, глаза приобрели насыщенный зеленый оттенок.

— Все эти разговоры о возможном пожаре, — начала я, не в силах принять серьезное выражение лица и перестать улыбаться.

Это был второй раз, когда меня просто выбило из реальности. Коньяк, жгучее желание, ощущение покоя рядом с Шульцем, подобно теплому океаническому течению, смыло все другие чувства. Том стоял у меня за спиной, и мы молча смотрели в окно на соседний дом, где у входа красовалась тыквенная голова. Из ее глазниц лился электрический свет. Шульц прижал меня к себе и нежно поцеловал в ушко. Я поставила будильник на четыре утра и начала раздеваться. Добираясь до постели, мы хохотали и не могли остановиться.

Только с Шульцем можно было испытать такое чувство защищенности. В тот момент, когда он начал меня целовать, я совершенно позабыла об осмотрительности.

Мы лежали на прохладных простынях, и под его сильными могучими руками меня охватывали покой и наслаждение. Казалось, все мысли куда-то испарились, а страхи и тревоги отступили.