Батья Гур - Убийство в субботу утром

— Ну и работка, скажу я вам!

Начальник управления осведомился, что известно о Линдере. Балилти ответил, что, когда выяснилось, кому принадлежит оружие, он запросил все сведения о Линдере:

— Дата рождения, дата эмиграции из Голландии, адрес его клиники, местожительство, имя первой жены — много всего, но ничего существенного. Его лучший друг… знаете, кто его лучший друг? Как его там — Иоав Алон, полковник Алон, военный губернатор Эдома! Что скажешь против такого парня? Он даже политикой не занимается, он ни левый, ни правый.

— Итак, судя по всему, вам предстоит изучить алиби каждого, кто был на приеме в доме Линдера, особенно пристально — самого Линдера, а также тех, кто на приеме не присутствовал: каждого, кто связан с этим делом. Это может занять кучу времени, — сказал Шорер и выбросил несколько спичек в корзину под столом.

— У нас нет этого времени! — Леви с трудом овладел собой и сердито обернулся к Михаэлю: — И не начинайте снова петь вашу песню о том, что необходимо забраться в их мозги. Вам отлично известно, что я обязан идти на доклад к руководству, а каково иметь дело с Авиталом, надеюсь, вам объяснять не нужно. И о репортерах тоже. Да вы имеете представление, как они это все распишут? Так что не начинайте снова строить из себя профессора — здесь не университет, знаете ли.

Михаэль слушал почти с облегчением: последнее, любимое выражение Леви про университет служило сигналом к окончанию разговора.

Напоследок Охайон сообщил свои ближайшие планы: ему придется повидать бухгалтера жертвы, снова проехаться в больницу Маргоа и заняться тщательным опросом всех и каждого, кто связан с этим делом. Когда он выявит подозреваемых, то запросит разрешение на слежку и прослушивание телефонных переговоров; пока же все, чего он просит, — это круглосуточная охрана старика.

Ариэль Леви поднялся, отодвинул от себя стул и попросил по внутреннему телефону немедленно отыскать и прислать к нему в кабинет сотрудника следственного отдела. Беседа продолжится, объявил он, как только у них появятся новые идеи.

— Какой мотив мог быть у Линдера? — спросил офицер разведки. — Вообще какие могли быть мотивы?

Михаэль рассказал им об ущемленной профессиональной гордости Линдера. Вряд ли, усомнился пресс-секретарь, подобного рода обида может стать мотивом для убийства. Михаэль согласился, но пояснил, что покуда это единственные зацепки, которые удалось обнаружить.

— А что вы скажете о ней самой, о Еве Нейдорф? — спросил начальник управления у Дэнни Балилти.

Тот порылся в бумагах и начал рассказывать: место рождения, школа в Тель-Авиве, военная служба, замужество, дети, образ жизни, работа, беседы с соседями, экономическое положение; любовные связи — никаких. Никто не спрашивал, где он раздобыл сведения. Михаэль порадовался, что у него в команде лучший начальник разведки за всю историю полиции. Балилти — личность легендарная.

Внезапно Михаэль почувствовал, как сильно он устал, вспомнил, что сутки не был дома, толком не ел и не переодевался.

— Впереди долгий день, — сказал он. — Прежде всего мне надо заехать домой.

Эммануил Шорер вышел вместе с ним из кабинета, ободряюще потрепал по плечу и спросил:

— Помнишь убийство той коммунистки? Как мы тогда завязли! Ты верил, что мы распутаем дело? — Он вновь похлопал его по плечу. — И я хотел сказать вот еще что. С днем рождения, главный инспектор Охайон. Сколько тебе стукнуло?

— Тридцать восемь, — в замешательстве ответил Михаэль. Он позабыл все на свете. Забыл даже, что сегодня воскресенье.

— Так улыбайся, — скомандовал Шорер. — Ты сегодня новорожденный. У тебя вся жизнь впереди. Да что ты вообще знаешь о жизни? Спроси пожилого человека вроде меня, который уже позабыл, когда ему было сорок. Да уж, давненько это было…

Михаэль продолжал улыбаться, открывая дверь своего кабинета. На столе он обнаружил красную розу в пластиковом стакане и записку почерком Циллы: «Застанешь меня дома. Я уехала немного поспать. С днем рождения! Детали о жене и соседях — позже, при личной встрече. Все подтверждается. С ним все чисто».

Все места на стоянке возле дома были заняты, и хотя от машины до дверей Михаэль бежал бегом, но промок насквозь. Его квартира находилась на первом этаже, но все же не вровень с землей. Здание стояло на склоне Гиват-Мордехай, и с первого этажа открывался вид на зеленые холмы и стоящие поодаль дома.

Отворив дверь, он немедленно ощутил чье-то присутствие. Спокойно ступив внутрь, он обвел глазами маленькую гостиную, легкое синее кресло, диван, телефон, книжный шкаф, потертый ковер. Никого. Тогда он вошел в спальню и увидел Иувала, который лежал на широкой кровати, свесив ноги в ботинках через край. Казалось, что парень спит, но Михаэль, знавший, какой чуткий у него сон, не поверил. Он присел рядом и потрепал курчавую голову, глядя на волоски, растущие на подбородке. Сомнений нет, вырос мальчик, подумал он. Иувал, все еще не открывая глаз, сказал: