Батья Гур - Убийство в субботу утром

Михаэль кивнул в знак согласия. Начальник управления переводил взгляд с одного на другого, и Михаэль увидел, как в его глазах блеснул огонек.

— Другими словами, вы думаете, нам следует сосредоточиться на лекции? — с сомнением спросил Леви.

Они кивнули, а Михаэль вздохнул: ведь ни о содержании лекции, ни о том, куда делся список пациентов, ничего не было известно.

Шорер пожевал сгоревшую спичку и, глядя в большое окно на плющ, поднимавшийся к третьему этажу, заметил, что, если погибшая была столь щепетильна, как все уверяют, у нее, должно быть, имелся бухгалтер, хранящий копии всех счетов и прочих документов, по которым можно выяснить, кто были ее пациенты.

Михаэль взглянул на него. Эта мысль явно не приходила ему в голову. Помолчав, он сказал, что повидается с бухгалтером, как только переговорит с ее дочерью, которая сегодня прилетает.

— Итак, вы полагаете, что в лекции было что-то, что могло угрожать кому-либо? — спросил Леви, подняв трубку и попросив Гилу принести кофе.

— Да, — подтвердил Михаэль, — думаю, что так. Но есть и другая вероятность: она обладала информацией, опасной для кого-то, кто не хотел, чтобы это стало достоянием гласности.

— Одно не исключает другого. Возможно, она собиралась обнародовать эту информацию в своей лекции, — сказал Шорер, ломая спички пополам.

— Скажите мне, мой ученый друг, вы утверждаете, что мы должны с самого начала отбросить все обычные мотивы — деньги, любовь, просто взять и отбросить? — спросил начальник, когда Гила вошла в комнату и поставила на стол поднос с тремя кружками кофе. Михаэль улыбнулся и незаметно подмигнул ей. Другие двое взяли свои кружки, не обратив на нее внимания.

— Я еще не полностью в этом уверен, но мне так кажется, — с сомнением ответил Михаэль, глядя на крупные капли дождя, стекающие по стеклу.

— Потому что это уже не в первый раз, знаете ли: мы нацеливаемся в одном направлении, а потом оказывается…

— Именно поэтому я тщательно разбирался во всем, что касается Института. Она не могла там встретиться с посторонним. Особенно в субботу утром, перед лекцией. Мы смотрели: никаких признаков взлома. Либо она сама открыла кому-то дверь, либо этот кто-то имел ключ. Не говоря уж о пистолете, о вечеринке и так далее.

В первый раз начальник управления не рассердился, что его прервали. Атмосфера в кабинете была мирной, все погрузились в свои мысли. Михаэль сильно устал; Шорер выглядел подавленным; и только Леви находился в обычном расположении духа. Может, это дождь действует умиротворяюще, подумал Михаэль.

— А что насчет этого Линдера? Кто проверяет его алиби? — осведомился Леви, поднимая глаза на пресс-секретаря иерусалимской полиции, в эту минуту входящего в кабинет вместе с начальником разведки, которого также ввели в команду. Оба выглядели уставшими. Гила внесла за ними еще две кружки кофе, а пресс-секретарь по имени Гил Каплан — светловолосый молодой человек, недавно назначенный на эту должность, — расправил пальцами усы и сообщил, что пресса постоянно осаждает его вопросами о «последних данных следствия».

— Мне не удается их стряхнуть, а они уже докопались до деталей и начали приставать к разным людям — которые, надо признать, ничего им не сообщают для печати.

Ариэль Леви холодно заметил, что если бы они вовремя явились на совещание, то понимали бы почему. В нескольких словах Михаэль обрисовал ситуацию; пациенты, правила и необходимость соблюдать сугубую конфиденциальность.

Офицер разведки Дэнни Балилти поинтересовался Линдером и его пистолетом и получил ответ, что у того алиби.

— Гил, — Балилти постарался защитить пресс-секретаря, — опоздал из-за репортеров, те его не отпускали; мы зависим от их доброй воли не оглашать имя жертвы, поэтому нам нельзя с ними ссориться, и хочу сказать вам, — он сделал паузу, чтобы глотнуть кофе, — я никогда ничего подобного не видел. Ни об одном из тех, кто фигурирует в деле, я имею в виду всех этих психологов, — так вот, ни об одном из них у нас ничего нет. Абсолютно ничего! Никакой информации, никаких нарушений, никаких дорожных происшествий; несколько лицензий на ручное оружие, вот и все. Я разыскал единственный гражданский иск насчет покупки недвижимости: кто-то купил дом и возбудил иск против продавца. Кроме этого, на них ничего нет. Если в этой стране столько законопослушных граждан, я спрашиваю вас, почему нам приходится столько пахать на работе!

Балилти допил кофе и отер полные губы тыльной стороной ладони. Затем встал, поддернул брюки, заправил рубашку за пояс, над которым выдавалось небольшое брюшко, и снова уселся, аккуратно приглаживая прядь волос на лысеющей голове. Сложил руки, вздохнул и произнес: