Андрей Троицкий - Ревность

— Брат когда-нибудь говорил с вами о самоубийстве? Или что-то в его речи проскользнуло такое, что навело вас на тревожные мысли.

— Павел не раз возвращался к этой теме. Он говорил, что жить не хочется. Говорил, что с этим балаганом, называемом жизнью, давно пора кончать. Мне казалось, это лишь последствия депрессии. Это скоро пройдет.

Вадим протер платком сухие глаза и высморкался. В комнату вошел лейтенант Брюс Левин. Он остановился в стороне, прислушался к разговору и сказал своему коллеге:

— Только что звонили из больницы: она жива. В смысле, Роза Наумова пока жива. Все-таки четвертый этаж — это не четырнадцатый. Она в коме, но врач сказал, что шансы есть.

Гарри Гренджер кивнул и что-то пролепетал в ответ. Вадим подумал: чтобы прикончить такую гадюку, надо десять раз ей бутылкой по голове шарахнуть, а потом три раза сбросить с балкона. И после этого у нее еще будут шансы… Остается надеяться: если Роза выживет, то ничего не сможет вспомнить. А если сможет? Левин сделал пару кругов по комнате и снова исчез за дверью.

— Но вернемся к звонку Розы. Что вы ей ответили?

— Сказал, что скоро буду. Я оделся, вышел из номера, спустился вниз. Дверь была приоткрыта. И я вошел. Было темно, свет был потушен во всех комнатах, шторы задернуты. Мне стало не по себе.

Вадим сидел в мягком кресле напротив дивана, который занимал сержант полиции. С этого места хорошо виден второй гостиничный корпус и балкон того проклятого старика, который мог стать свидетелем убийства. Время от времени Вадим помимо воли бросал взгляд на балкон. Старик появился как всегда неожиданно. Все тот же длинный синий халат, седые волосы зачесаны назад, физиономия мрачная, задумчивая. Прикурив сигарету, старый черт надел очки и стал пялиться на противоположный корпус. Кажется, будто он смотрит именно в эти окна и видит Вадима, сидящего посередине комнаты.

На балконе появилась женщина неопределенных лет, что-то сказала. Старик коротко ответил, показал пальцем на противоположный корпус. Вадим выругался про себя. Возможно, старик все видел, но не решается обратиться в полицию. Видел или нет, как узнаешь? Кажется, у этой проблемы есть только одно простое и логичное решение. Вышвырнуть с балкона старика, а заодно уж и его бабу.

— Продолжайте, сэр, — сказал полицейский.

— Да, да… Я нащупал выключатель. Когда свет загорелся, увидел, что гостиная пуста. Мне в голову не пришла мысль выглянуть на балкон. В спальне было темно. Когда свет загорелся, я увидел Павла, лежащего на кровати, кровь на подушке. Подошел ближе. Крови было немного. Я залез с ногами на кровать, приподнял его голову. Мне очень тяжело говорить…

Вошел лейтенант Брюс Левин, не сказав ни слова, он сел в сторонке на стул. Положил на колени тетрадь, в которой Павел делал записи и рисовал картинки крестов и надгробий. Лейтенант неторопливо переворачивал страницы, подолгу рассматривал рисунки, кивал головой, как-то криво усмехался.

— Я понимаю, сэр, что вам довелось пережить тяжелое потрясение, — сказал Гарри Гренджер. — Но все-таки постарайтесь вспомнить, что было дальше.

— Некоторое время я сидел на кровати, словно впал в ступор. Розу увидел позже, минут через десять. Сначала я позвал ее. Затем заглянул в каждую комнату, вышел в коридор. Никого. И только позже заметил, что балконная дверь приоткрыта. Роза безумно любила моего брата. Она чувствовала, что с Павлом что-то происходит. Он переживает тяжелый эмоциональный кризис. Отсюда ссоры между ними, размолвки… Она говорила: если с Павлом что-то случится, я не переживу. Это была настоящая большая любовь. Господи, я до сих пор не могу поверить в то, что случилось.

Допрос продолжался еще часа полтора, полицейские разными словами формулировали одни и те же вопросы, словно ожидали, что Вадим собьется или начнет противоречить самому себе, и его можно будет подловить на слове и прижать. Наконец лейтенант Блюс Левин отпустил его, предупредив, что следствие только начато, Вадим не должен куда-либо уезжать, не уведомив полицейских. Поднявшись в номер, он принял душ, упал на кровать и уснул глубоким сном праведника.

Телефон зазвонил, Вадим сел на кровати, взглянул на часы. Казалось, он и пяти минут не проспал. А на самом деле почти два часа. На проводе была та же сиделка, с которой он разговаривал утром.

— Вадим, ваш отец… У него случился сердечный приступ. Он умер до приезда врача. А врач… Он сказал, что перезвонит вам через полчаса.

— Господи, — прошептал Вадим. — Господи…