Алексей Комов - Библиотечка журнала «Советская милиция» 2(26), 1984

Алексей вздохнул и обреченно сел к столу. «Закончу сегодня и буду свободен», — подумал он, вытягивая из груды первую папку. Но тут раздался телефонный звонок. Вызывал к себе начальник уголовного розыска. Садовников быстро захлопнул папку и вышел в коридор.

Подполковник Малов стоял в кабинете в шинели. Видимо, он только что вошел и еще не успел раздеться.

— Вот что, Алеша, — сказал он поздоровавшись. — Звонил инспектор Сурин. На Старой Канаве обнаружен брошенный почтовый фургон, а в кабине вроде бы убитая женщина. Бери группу и выезжай. Я сейчас позвоню в прокуратуру и тотчас буду…

Дежурный газик уже стоял у подъезда, пофыркивая голубым дымком. На заднем сиденье рядом с фотографом и кинологом расположился эксперт-криминалист Михаил Родионович Мураш. В дубленке, меховой шапке и модных очках он мало походил на работника милиции. Но внешний вид Мураша был обманчив. Он считался не только в городе, но и в области одним из самых опытных криминалистов.

Когда газик проскочил центральную улицу, вслед за ним пристроилась машина, в которой ехали следователь прокуратуры Веретенников, врач и Малов. Выехали на Староканавскую, шофер присвистнул. На ее проезжей части снег лежал нетронутый.

— Хорошо бы нам маленький вездеходик иметь, — пробормотал Мураш.

— Ничего, прорвемся, — ответил Садовников.

Газик, натруженно завывая двигателем, пробился почти к самому фургону, у которого стоял инспектор Сурин.

Садовников подошел у фургону и открыл дверцу кабины. Внизу под сиденьем рядом с местом водителя в неестественной позе лежала молодая женщина. На голове ее зияла рана, лицо было залито кровью. Мураш быстро осмотрел убитую и попросил вызвать машину чтобы отправить труп в морг. Потом они с фотографом занялись кабиной. Кинолог оказался не у дел. Почтовый фургон был, видимо, оставлен с вечера, а за ночь навалило столько снегу, что собака проваливалась в нем по самую морду, беспомощно барахталась в сугробе и след, конечно, взять не могла. Пока осматривали кабину, Сурин рассказал Садовникову все, что знал сам. Подошел Мураш, отряхивая снег с дубленки, сказал:

— Пойдемте, посмотрим кузов.

Они открыли заднюю дверь. Садовников поднялся наверх и остановился. Почти у самого входа на груде бандеролей лежал молодой мужчина, опутанный веревками, голова его была прострелена.

— Алексей Вячеславович, — позвал Мураш. — Смотрите. — Он показал на убитого. На кисти левой его руки было отчетливо написано шариковой ручкой: «КОТ-127».

— Забавно, — сказал Алексей.

— Да, редкое факсимиле — согласился Мураш.

— Может быть, он и паспорт нам свой оставил для полного удовольствия? — пробормотал Садовников, осматривая внутренние стенки фургона.

— Не думаю. Но кое-что здесь еще есть. Обратите внимание на веревку, которой связан убитый. — Мураш чуть приподнял ее пальцем. — Видите, как слабо она натянута и как ровно. Создается впечатление, что человека не связывали, а он сам как бы вращался вокруг своей оси, наматывая веревку.

— Думаете, инсценировка? А зачем же тогда это? — Алексей показал на рану в голове убитого.

— Я ничего не думаю. Просто обращаю ваше внимание на некоторые любопытные факты. Думать — это ваша обязанность.

— Спасибо и на этом, Михаил Родионович.

Садовников спустился вниз. Врач только что закончил осмотр убитых.

— Ну и как? — спросил Алексей.

— Смерть в обоих случаях наступила вчера примерно около шести вечера. Причины такие: у девушки — от ударов тяжелым и острым предметом по голове и выстрела в лицо; у парня — от двух выстрелов в височную область. Остальное покажет вскрытие.

— Добро, — кивнул Садовников.

Привычной толпы любопытных у фургона не было. Малочисленное население Староканавской улицы по приказу Сурина к машине не приближалось. Но у ближних домов люди стояли. С ними уже разговаривали следователь прокуратуры Веретенников и Малов.

Прежде всего хотели они поговорить с Карагальцевой. Но тут сразу ждала неудача.

— Глуховата я, — объяснила Полина Сергеевна. — Поэтому телевизор включаю на полную мощность…

Не видел и не слышал ничего и Арсентий Фомич. Малов с Веретенниковым обходили жителей Старой Канавы, выслушивая неутешительные для себя ответы. Только один из них — Александр Михеевич Симаков — немного помог им.

— Скучно мне одному по вечерам сидеть, — рассказывал он. — Вот и брожу иной раз по соседям. Вчера тоже заходил к Мастерковым. Со стариком-то их мы с мальчишек знакомы. Вон там они живут, — показал он в окно, — где улица поворачивает немного. Иду вечером, значит, не поздно еще было. Смотрю, машина по нашей улице едет. Потом остановилась, свет погас. Вышел человек из кабины. Я еще подумал: «К кому бы это гости пожаловали?» А он развернулся и в обратную сторону…