Евгения Кретова - Дзен московского олигарха [СИ litres]

Вторая пара уже притормозила, эффект неожиданности с ними уже не сработает. Фадеев шагнул назад, не позволив детине и его напарнику оказаться у себя за спиной – мало ли, вдруг очухаются в самый неподходящих момент.

Замер у решетки на чердак.

Эти двое действовали уже осторожнее, не подпуская его на расстояние вытянутой руки.

«Ну, вам же хуже», – отметил про себя Фадеев.

Навесной замок, так заботливо пристроенный пару минут назад, легко скользнул к нему в руку.

Выдвинулся вперед и в сторону. Размах.

Замок, блеснув проржавевшим боком, пролетел мимо ближайшего к Фадееву нападавшего, приземлился четко в переносицу второго. Тот ахнул, прислонился к стене и медленно сполз по ней.

Это все Глеб отметил краешком сознания, уже притягивая к себе растерявшегося, зажатого между бесчувственными напарниками, бандитом Барановского. Удар ребром ладони по горлу. Точный, молниеносный.

Добивающий, болевой, по ушам.

Глеб прислушался: внизу отчетливо скрипнула дверь подъезда, он отлично знал ее «голос».

Кабина лифта дернулась и замерла, двери распахнулись. Фадеев скользнул мимо распластавшихся на лестнице тел, заскочил в лифт в тот момент, когда двери уже дернулись, закрываясь. Нажал на первый этаж.

Проезжая мимо третьего этажа, услышал топот и приглушенные мужские голоса.

Приготовился, когда кабина замедлилась на первом. Двери отъехали в стороны.

Глеб не торопился выходить на площадку: в его позиции выигрывает тот, у кого крепче нервы. У него они луженые.

Шорох слева, едва уловимый, скорее порыв ветра, чем движение. Тень украдкой скользнула по стене.

Удар в лицо, подсечка, и Фадеев уже затянул нападавшего в лифт, аккуратно пристроил на полу, выхватил из кобуры пистолет.

– Ну вот, так-то оно веселее будет, – пробормотал.

И вышел из лифта.

Кабину утянуло наверх.

Гомон голосов сверху, приближающиеся шаги, будто по склону горы камни сыплются.

Глеб примерно прикинул, сколько их там. Получалось не меньше пяти. И вот-вот подтянется подмога с улицы.

Так себе перспектива.

Оценив свои позиции, огляделся: у двери валялась довольно крепкая, хотя и изрядно погрызенная собакой, палка, в зазубринах, с кусочками сухой коры и прилипшей травой. Отобранный пистолет, припрятал за ремень, вооружился ею, встал спиной к лифту и замахнулся.

Стремительный выпад навстречу приближающемуся топоту.

Первого удалось снять мгновенно, ударом в пах и жесткой подсечкой по голени.

Зрение, слух, обоняние обострились. Угроза справа, уклонение и тут же удар. Без пощады – его точно никто щадить не будет. И изуродованный труп парня Артема тому доказательство.

Он знал, что открыт слева, попробовал отойти к выходу.

Выстрел оглушил ослепительной вспышкой. Глеб видел того, кто выстрелил: худощавый брюнет с тонкими, почти ангельскими чертами лица и холодной бульдожьей ухмылкой. Черное глухое дуло смотрело равнодушно, выплюнув из своего нутра серебристую пулю. Она медленно приближалась, неуклонно и стремительно.

Стрелял не на поражение. Чтобы ранить.

«Я им нужен живым», – отметил, усмехнувшись.

Уклониться некуда – он зажат у стены.

Рывком опрокинулся, бросился к двери подъезда.

Пуля прошила тело с тихим чавкающим звуком, вцепилась в плечо Фадеева.

Стало горячо. Руку словно оторвало и отбросило назад, неловко вывернуло.

Мгновения замешательства хватило, чтобы ему скрутили руки, придавили к полу. Грязному, затоптанному.

Фадеев рывком дернулся, и получил вторую пулю. Тот, высокий, что стрелял, самодовольно спустился по лестнице.

– Добегался, Фадеев? – холодно поинтересовался.

Скрипнула входная дверь, впустив в душное, пропахшее липкой кровью нутро подъезда оранжевый луч солнца и свежий ветер.

– Всем оставаться на местах! – тени, сомкнувшись мощным цунами, загородили просвет.

Глеб медленно оседал на пол и улыбался.

– Мерлин, – прошептал на краю сознания. – Рад тебя видеть, командир.

Олег присел перед ним на колено, посмотрел с сочувствием:

– Скажи спасибо Варваре своей Степановне.

Спустя две недели

Солнце светило ярко и ласково, пробивалось сквозь кроны деревьев, рассыпая на тротуар золотые блики и дразня воробьев.

Над небесно-голубой крышей аэропорта с утробным гулом взлетали самолеты, суетились у входа в терминал пассажиры.

Глеб подал Толмачеву сумку, пожал руку:

– Счастливо долететь.

Григ-Григ вздохнул: