Вячеслав Денисов - Я никого не хотел убивать

Ещё в полдень я послал бы её ко всем чертям, но в данный период времени мне необходимо где-то отсидеться.

— Умница! Ты не представляешь, как давно я мечтал отбросить в сторону все бумажные дела и заняться тяжёлым физическим трудом… — ответил я, крепко обняв её за талию и нежно поцеловав в губы.

На протяжении последующих трёх суток я был примерным семьянином и занимался сугубо домашними делами. Отремонтировал все вентили, которые протекали и требовали замены прокладок, наточил кухонные ножи, да ещё многое другое, что должен делать по хозяйству любой мало-мальски нормальный мужчина, проживающий в квартире одинокой женщины.

Я специально не выходил на улицу, а по телевизору не было никаких сообщений о совершённом мною преступлении. Иногда я начинал думать, что дочь Татьяны Лихачёвой, вернувшись из университета, обнаружила кровавое побоище, не выдержала ужасного зрелища и умерла от внезапного инфаркта. Хотя отлично понимал, что подобный вариант неприемлем. Молодая девушка, без побочных признаков болезни, вряд ли бы смогла испугаться до такой степени, чтобы её сердце мгновенно остановилось. Тем более, обнаружив погибшую мать и мёртвых соседок, она ни в коем случае не решилась бы покончить свою жизнь самоубийством. Мне ничего не оставалось, как ждать и быть готовым к любым вопросам следователя.

На всякий случай я внимательно просмотрел входящие звонки, набрав телефонный номер Татьяны Лихачёвой, решительно нажал кнопку вызова. По вполне понятной причине не получив ответ, я облегчённо вздохнул. Я был уверен, что этот звонок не сможет не попасть в поле зрения правоохранительных органов. Это было моим алиби. Если бы я совершил убийство, то ни за что не стал бы возобновлять со своей жертвой телефонный контакт. Железная логика, против которой не сможет устоять ни один довод самого дотошного Пинкертона. Ещё я мысленно похвалил себя за то, что перед уходом из квартиры Лихачёвой у меня хватило ума заглянуть в комнату Инны Алексеевны Безымянной, и случайно обнаружить на прикроватной тумбочке её ежедневник, где эта маразматичка, повёрнутая на детективных романах, сделала очередные заметки о моём посещении их коммунальной квартиры. Она не только досконально описала мою внешность, но и с точностью указала все мои данные, допустив всего одну существенную ошибку. Она представила меня в роли оперуполномоченного, а не смазливого альфонса, которым я был на самом деле. Видно, мною руководило само провидение, или меня добросовестно охранял от неприятностей мой Ангел-Хранитель, иначе эти записи могли не только стоить мне долгих лет тюремного заключения, но и в корне повлиять на всю мою оставшуюся жизнь. В принципе, я не удивился, когда на четвёртые сутки, после продолжительного назойливого звонка в дверь, Ниночка вошла в гостиную комнату и растерянно произнесла:

— Пашенька, к тебе следователь…

Она смотрела на меня не то что напуганным, а каким-то растерянным непонимающим взглядом.

— Довольно-таки странно, — притворно изумившись, сказал я. — По-моему, я являюсь законопослушным гражданином и вряд ли смогу чем-то помочь товарищу…

Я запнулся на полуслове, увидев в дверном проёме незнакомого человека в штатском.

— Всегда к вашим услугам… — высокопарно произнёс я.

— Мне бы хотелось переговорить с вами по весьма деликатному делу, — размеренно произнёс он. — Необходима ваша консультация…

— Никаких проблем! — заявил я, и обратился к Ниночке:

— Извини, милая, товарищу следователю нужна моя помощь. Вероятно, связано с моей профессиональной деятельностью. Будь так любезна, оставь нас, пожалуйста, на несколько минут.

— Нет, нет! — поспешно запротестовал он. — Нам необходимо проехать в следственный отдел.

Я вновь посмотрел на Нину. У меня появилось предчувствие, что вижу её в последний раз.

— Солнышко, я скоро вернусь! Жди меня… — поцеловав её в щёчку, сказал я. — Кстати, ты выбрала прекрасные гардины! Умница…

Выйдя из квартиры, я увидел на лестничной площадке между этажами вооружённых до зубов омоновцев. Я преднамеренно не стал задавать следователю наводящие вопросы. Я отлично знал, что любая спешка никогда ни к чему хорошему не приводила. К тому же тот факт, что на меня не надели наручники, уже был хорошим предзнаменованием. Да и вообще, я предпочитал не бежать впереди паровоза…

— Пожалуйста, следуйте за мной! Вас приказано доставить к начальнику, — внезапно услышал я командный голос конвоира.