Кэролайн Грэм - Смерть лицедея

— Великолепное зрелище.

— Конечно, когда Эсслин подготавливал отчетность, я ожидал, что он заметит мои проделки, но, будучи ведущим актером труппы, признает это необходимым. Однако, к моему удивлению, он ничего не сказал. Просто представил отчетность в обычном порядке. Естественно, это вызвало у меня смешанные чувства. С одной стороны, никому не нужен некомпетентный бухгалтер, который не может заметить одну-две махинации, пусть и необходимые. С другой стороны, это предвещало хорошее будущее. Так оно и оказалось. Каждый год я утаивал небольшую часть доходов — накопил несколько тысяч, купил себе «морган» — и не слышал никаких замечаний по этому поводу. Но знаете ли, Том?..

Гарольд остановился рядом с Барнаби. Его голова уже не покачивалась в такт движениям, а устрашающе тряслась.

— Он всегда знал, что я делаю. Знал и ничего не говорил. Можете ли вообразить что-нибудь более вероломное?

Барнаби, оказавшись лицом к лицу с убийцей Эсслина Кармайкла, про себя ответил, что может вообразить кое-что еще более вероломное, однако вслух спросил:

— Когда вы это выяснили?

— В субботу днем. Я как раз вернулся домой из театра после интервью. Он позвонил и спросил, можно ли ему заглянуть ко мне. Дорис отправилась по магазинам, и мы могли побеседовать наедине. Он не стал ходить вокруг да около. Просто сказал, что начиная с «Дяди Вани» берет на себя руководство театром Лэтимера и объявит об этом в понедельник после поклонов. Я ответил, что об этом не может быть и речи, а он представил мне все бухгалтерские выкладки и сказал, что или я отказываюсь от полномочий, или отправляюсь за решетку. У меня сразу возникло третье решение, которое я не преминул воплотить в жизнь. Утром в понедельник из магазина в Аксбридже мне прислали вторую бритву. Дирдре всегда проверяет все гораздо раньше, чем за пять минут до спектакля, а Эсслин никогда не трогает реквизит, поэтому я знал, что никто, скорее всего, не заметит подмену. Я просто взял бритву, когда проходил за кулисами, а в антракте отклеил ленту…

— Где это было?

— Сначала я сунулся в актерский туалет, но там был Эсслин со своими дружками. Поэтому я на минутку вышел на улицу через служебную дверь, когда направлялся в гримерную, чтобы подбодрить актеров. На обратном пути я снова заменил бритву. Это заняло не больше секунды. Я использовал цветочный нож Дорис, очень острый. Вот и все.

Гарольд одарил присутствующих лучезарной улыбкой, по очереди обвел все лица взглядом прищуренных глаз и самодовольно ухмыльнулся. Его борода утратила свои ровные скульптурные очертания и выглядела неряшливо, как сухая трава.

— Конечно, я сообразил, что Эсслин все это не сам придумал, особенно когда узнал, что это он прислал мне ту дурацкую книгу. Он пояснил, что это был такой намек. Ведь я оказался замешан в мутные дела. А в мутной воде, как известно, хорошо рыбу ловить. Однако даже для спасения своей жизни он не смог бы придумать ничего такого хитроумного. Поэтому я сразу понял, откуда ветер дует. А вся эта «подрывная деятельность» на репетициях должна была выставить напоказ мою некомпетентность, чтобы передача власти Эсслину выглядела более естественной.

Эверарды попытались изобразить самоуверенность и высокомерную отстраненность, но выглядели так, будто хотели оказаться за тысячу миль отсюда. На лицах у прочих отображались внезапное отвращение, беспокойство, насмешливость, а у двоих (у Дирдре и Джойс Барнаби) — едва заметная жалость. Трой поднялся со ступенек и вышел на сцену. Гарольд снова заговорил:

— Вы же понимаете, что у меня не оставалось выбора? Это, — он широким взмахом руки обвел актеров и театр, — моя жизнь.

— Да, — сказал Барнаби, — я понимаю.

— Что же, поздравляю вас, Том. — Гарольд энергично протянул ему руку. — Могу только пожалеть, что все это раскрылось. Конечно, рано или поздно это все равно раскрылось бы, но приятно начинать новую работу с чистого листа. Уверяю вас, что я не испытываю никакого чувства уязвленного самолюбия. Но теперь, боюсь, я должен попросить вас удалиться. — Рука, которая так и не удостоилась пожатия, вернулась в прежнее положение. — Мне нужно продолжать. Сегодня у нас очень много работы. Поторопись, Дирдре! Поживее!

Никто не сдвинулся с места. Том Барнаби замер в нерешительности, открыл рот, чтобы заговорить, потом снова закрыл. На своем веку он арестовал много преступников, в том числе и убийц, но никогда еще не встречал убийцу, который сам признавался в своем преступлении, протягивал руку для рукопожатия, а потом спокойно возвращался к своим делам. Он никогда еще не встречал такого откровенного безумца.