Кэролайн Грэм - Смерть лицедея

Его взгляд упал на Розу, и она плотно сжала губы.

— Она принимала его таким, каким он был. Или таким, каким она его считала.

— Не считала! — надсадно выкрикнула Роза. — Я знала его.

— Но кому еще он был небезразличен? Когда я попытался это выяснить, то услышал разноречивые ответы. Естественно, сам Эсслин создавал иллюзию, что он небезразличен всем поголовно. Что он, подобно Дон Жуану, не успев насладиться одним цветком, тотчас же срывал следующий, оставляя позади себя разбитые сердца. Но никаких доказательств этому я не нашел. Все это были сплошные слухи, очень расплывчатые. Однако я натолкнулся на одно любопытное замечание. «Долго это не длилось никогда. Они быстро сливались». Обратите внимание, они — не он. Разумеется, хорошенькая девушка, ради которой он расторг свой первый брак, бросила его в течение месяца. Вторая жена совсем его не любила.

Глаза Китти, потемневшие от раздражения, злобно вспыхнули. Барнаби догадался, что она уже побеседовала с мистером Оунсом.

— Но почему ей с такой легкостью удалось привести к алтарю человека, у которого был якобы такой широкий выбор, просто соврав ему про свою беременность?

При таком откровении у нескольких человек перехватило дыхание, а Роза издала сдавленный хрип. Эверарды негромко заржали, словно испуганные лошади.

— Перейдем к его положению в качестве актера. В здешней труппе он был лучшим из лучших. Большая рыба в маленьком пруду.

— Я попросил бы воздержаться от подобных определений, Том. Этот театр…

— Будьте любезны.

Гарольд неохотно умолк.

— В маленьком пруду. Да, он играл ведущие роли, но ему не хватало таланта и разумения, чтобы создавать настоящие образы. Не было у него и стремления к дальнейшему развитию. В Слау и Аксбридже есть более крупные театры, в которых он мог бы попробовать себя, но он никогда не выказывал к этому ни малейшей склонности. Вероятно, там он мог просто не найти такого же сговорчивого режиссера.

— Это я сговорчивый?! — вскричал Гарольд. — Я?

— Многие люди, которых я знаю, считали его нежелание следовать указаниям режиссера доказательством крайней самоуверенности. Я не согласен. Ведь довериться режиссеру — значит вверить ему свою судьбу, пробовать различные стили работы, брать на себя риски. И постепенно я пришел к выводу, что амбиций и уверенности в себе у Эсслина было очень мало.

Ответом на его слова стали озадаченные взгляды, однако ярко выраженного недоверия в них не было. Многие явно сочли это утверждение вполне правдоподобным. Роза, хотя и выглядела слегка оторопелой, тоже кивнула.

— И все же… — Барнаби отошел от служебной двери и медленно направился вверх по проходу. Все головы повернулись ему вслед. — Были определенные доказательства, что эта сторона его личности претерпевала некоторые изменения. Во время допросов у меня возникло чувство, будто в последние месяцы он открыто возражал и не подчинялся Гарольду, а также сурово критиковал единственного актера труппы, представлявшего для него серьезную угрозу.

Николасу это замечание явно польстило, и он широко улыбнулся Калли.

— Итак, — продолжал Барнаби, — почему это происходило?

Вся труппа сочла этот вопрос чисто риторическим. Никто не ответил. Более того, двое из них пришли в столь сильное замешательство, будто навсегда лишились дара речи.

— Полагаю, как только мы узнаем ответ на этот вопрос, то узнаем, почему его убили. А как только мы узнаем, почему его убили, то узнаем, кто его убил.

У Троя пересохло во рту. Сначала он отнесся к дедуктивным умозаключениям своего начальника настороженно и придирчиво, поэтому с вызывающим и пренебрежительным видом сидел в стороне. Теперь же он подался вперед, невольно захваченный речью Барнаби.

— Сейчас я хотел бы перейти к премьере «Амадея», к драме, разыгравшейся внутри драмы. Уверен, в настоящий момент вы все уже знаете о недоразумении, из-за которого Эсслин напал на Китти и Николаса во время спектакля.

Это замечание порадовало Николаса еще сильнее, чем предыдущее.

— Поэтому оба они, естественно, заняли высокие позиции в списке подозреваемых. Боюсь, вдова убитого в любом случае попадает в незавидное положение. У Китти был мотив — Эсслин уличил ее в неверности, а когда обнаружилось бы «исчезновение» ребенка, вероятно, выпроводил бы ее на все четыре стороны. К тому же у нее была удобная возможность…

— Я его не убивала! — вскричала Китти. — Меня подвергли физическому насилию на глазах у множества свидетелей, поэтому я получила бы развод и отсудила бы себе денежное содержание.