Александр Фишман - Мертвые головы

— Ну и что, они не кусаются.

Мишаня собрался идти за свой столик, но парень придержал его.

— Ты в натуре в десанте служил, или так наколол?

— Такие вещи так не колят. Отдельная бригада ВДВ, разведрота.

— Ты что, из этих? — нехорошо прищурился тот, что в перчатках.

— Ребята, отдыхайте, я же вас не трогаю. Давайте по хорошему…

— Ах ты козел! Войска позоришь!

Один из парней толкнул Мишаню, так что он пролил пиво. Мишаня поставил кружки и стаканы на стойку и отряхнул мокрые руки.

— Да какие войска, — ровным голосом произнес он и, глядя в зеркало за спиной бармена, оценил обстановку. Парни здоровые, под стать ему, и настроены весьма агрессивно. Четвертый, хоть и сидит безучастно, но может оказаться наиболее опасным, это чувствовалось. Посетители уткнулись в свои чашки и рассчитывать на кого-то из них бесполезно, один Витяша открыто наблюдает за происходящим, но в таком деле толку от него нуль. Ага, вон охранник наконец-то нарисовался. Держится в стороне, но взгляд пристальный и вид решительный… — Сегодня же не второе августа. Будет день десантуры, тогда и попоем песни.

— У нас с тобой разные песни, коз-зел! — процедил сквозь зубы один из парней.

— Ну и ладно, — повернулся к ним лицом Мишаня. — А теперь бы я хотел сесть за свой столик и допить то, что осталось от моего пива. Вы не против? — спросил он, и когда тот, что в перчатках, изобразил на лице величайшее презрение, явно намереваясь бросить в его адрес что-то уничижительное, мягким тоном добавил: — Пидоры…

— Ш-што ты сказал?!..

Они были просто ошеломлены такой наглостью. Но ошеломление это длилось недолго, ровно столько, сколько понадобилось Мишане, чтобы, поймав взгляд охранника, кивнуть ему на здоровяка, сидящего за стойкой: мол, это твой.

А потом он начал их месить. Не бить, не лупить — именно месить.

Они падали от его ударов, пинков и бросков, вскакивали и вновь кидались на него, вставали в стойки и пытались применить боевые приемы, которым когда-то обучались и которые не раз применяли на практике. Но все было тщетно. Он их месил.

Лицо здоровяка, сидящего за стойкой, с первых же ударов приняло осмысленное и жесткое выражение. Он повернулся на стуле и уже хотел вступить в бой, когда подскочивший сзади охранник ударил его небольшой карманной дубинкой по затылку. Видимо, он прекрасно знал, куда и как ударить, потому что здоровяк, не издав ни звука, словно куль осел под стойку и затих.

Охранник с дубинкой наготове шагнул к дерущимся. Этакий коренастый крепыш, он готов был в любой момент вмешаться в происходящее. В "Менестреле" платили больше, чем в обычных питейных заведениях, и он дорожил своим местом. По вечерам здесь дежурили трое охранников, но днем, считали, что достаточно и одного. Конечно, в одиночку против четверых он бы не потянул, потому он и не пытался сразу же выставить наглецов, как они того заслужили, а милицию вызывать вроде бы было и не из-за чего. Теперь же, с такой поддержкой — другое дело…

Но Мишане и не нужна была никакая помощь, кроме той, которую охранник уже оказал своей дубинкой. Его противники все медленнее поднимались с пола, и вскоре двое из них остались лежать окончательно. Третий, тот что в перчатках, хоть и остался на ногах, но стоял согнувшись и держась руками за лицо, находясь в прострации.

— Погоди, Мишаня, погоди! — подбежавший Витяша схватил друга за плечо. — Дай мне!

Разгоряченному Мишане понадобилось огромное усилие, чтобы остановиться.

— Ладно! — переводя дыхание и шмыгнув носом, согласился он. — Поработай ногами.

Обрадованный Витяша расстегнул пиджак, ослабил галстук и встал в стойку, во всяком случае, принял позу, виденную им не раз в западных кинобоевиках.

— Кийя!!! — истошно завопил он и нанес удар ногой. Попал он согнутому парню по рукам, которыми тот прикрывал лицо.

— Ну что ты делаешь! — укоризненно произнес его друг. — Разве так надо?

— А как?

— Я же тебя учил! Либо в висок, либо за ухо, либо пяткой сверху по затылку…

— Пяткой сверху не смогу! Я же не балерина!

— Показать?

— Нет, погоди! Я еще разок!

— Ну давай!

Витяша пнул беднягу, выступающего в данный момент в роли тренировочного манекена, по голове, но как-то неловко и несильно.

— Все, хватит! — пресек его действия Мишаня. — Тебе надо еще потренироваться.

Парень, оторвав руки от лица, разогнулся. Взгляд его блуждал.

— Эй, ты жив? — приблизившись, Мишаня заглянул ему в глаза.

— Падла… — слабым бесцветным голосом произнес тот.