Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— Одурачить нас хотите? Не на тех напали! — И Эва вместе с фотографом дружно расхохотались.

— Это простой, чисто человеческий интерес, дорогуша, — сказал Терри. — Несколько быстреньких клик-кликов никому не навредят.

Терри, пританцовывая, двигался по помещению, его камера щелкала не переставая, он менял угол съемки, то приближаясь к объекту, то снова отступая от него. «Взз-щелк», «взз-щелк» — и так без конца он снимал все подряд: потолочные балки, каменного Будду, разноцветный плафон-фонарь.

Хизер смотрела словно завороженная, с невольным изумлением и одновременно отвращением следя за его передвижениями. Содрогнувшись, она подумала, что все это происходит будто в каком-то научно-фантастическом фильме: черная с серебром металлическая штука в волосатых руках-лапах жила как будто своей особой отдельной жизнью: перемещалась, высматривала, фиксировала. И угрожала… Шаги в коридоре заставили ее вздрогнуть.

Это оказался всего лишь Кен. Он шел прихрамывая, левая рука ладонью наружу покоилась на правом плече, в правой он держал цветок. Он обернул себя сероватой тонкой тканью и подпоясался зеленым кушаком. На голове — повязка с кристаллом тигрового глаза посередине. Только что подстриженные усы горделиво топорщились над верхней губой.

— Во дает! Прям Властелин Вселенной! — раздался шепот Терри. И он снова лихорадочно защелкал.

— Где тебя носило? — воскликнула, подбегая к мужу, Хизер. — Как ты мог бросить меня одну?!

Она заметила его недовольный взгляд и упавшим голосом сказала:

— Я не виновата, они просто вломились сюда сами.

— Волноваться ни к чему, — произнес Кен, величественно отстраняя ее, — сейчас я все улажу. — Он остановился перед Эвой и поклонился ей, отчего его кристалл качнулся тоже вниз-вверх. — Мы будем обсуждать наши дела только вне этого здания, так что прошу… — С этими словами Кен проследовал к входным дверям, распахнул их и остановился в ожидании.

Эва, не обращая на него внимания, как ни в чем не бывало рассматривала выпуски старых газет и сломанный абажур. Терри встал на одно колено перед статуей Будды, пытаясь найти подходящий ракурс, чтобы заснять преувеличенно раздутые ноздри его величественно спокойного лика. При этом движении его джинсы задрались и стали видны нейлоновые носки. Надписи на них, судя по всему, четко выражали его основной жизненный принцип. Один украшали многажды запечатленные на разных языках слова «пошел бы ты», другой — «куда подальше».

— Попрошу! — кашлянув, повторил Кен.

— Я уже пробовала! — воскликнула Хизер. — Ну почему вы нас не слушаете?

От нервного напряжения и бега у нее заныло сердце. Она чувствовала, что уже не в состоянии контролировать ситуацию, хотя и с самого начала у нее это получалось неважно. Атмосфера явно накалялась, эти двое действовали решительно и на редкость слаженно. Они почти не разговаривали, но чувствовали один другого, как люди, привыкшие работать в паре.

— Ну и где этот ваш Зал Солнца?

Когда ответа не последовало, Терри переступил с носка на пятку, как уличный мальчишка или готовящийся к броску боксер, и проговорил:

— Ну давайте, давайте! Вы ж сами нас сюда зазвали?

— Сами зазвали? — Голос прозвучал откуда-то сверху, и на мгновение парочка растерялась. Затем они увидели на верхней площадке лестницы величественную фигуру женщины. На ней было яркое, переливающееся всеми цветами радуги одеяние с глубоким вырезом и светящейся аппликацией в виде месяца на груди. Грива забранных наверх волос делала женщину еще выше и еще более величественной.

— Вот это да! — выдохнул Терри и прицелился.

В нечетком сиянии, исходящем от плафона-фонаря, он разглядел на лестнице еще одну фигуру. Тоненькая девушка в зеленом с золотой каймой сари держалась чуть позади первой женщины, будто прислужница. При вспышке девушка быстро отвернулась, прикрыв лицо краешком шелковой ткани. «Зачем она это сделала?» — подумала Эва.

— Объяснитесь! — снова раздался глубокий грудной голос. Больше всего это напоминало вступление к исполнению оратории.

— Это наша славная независимая пресса, — прошептала Сугами на ухо Мэй, — они как раз пользуются своим божественным правом гадить и портить всё подряд.

— Это частное владение, — провозгласила Мэй, медленно и торжественно сходя по ступеням. Ее ноги, обутые в усыпанные драгоценными камнями бархатные восточные туфли, выныривали из-под подола одеяния как две малые ладьи. — Кто вы такие?