Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— Они даже не знали друг друга.

— Это Трикси так потом сказала, но Мэй видела, как они вместе отъезжали отсюда в полдень. Это было еще до того, как он встретился с нами всеми. После того, как они малость потрахались.

— Перестань, Кен! Для профессионала по планетарным световым контактам ты иногда выражаешься ужасно вульгарно!

— Люди по натуре слабы, Хиз. Кто мы такие, чтобы их осуждать?

Зазвонил телефон. Их было три: один в офисе, один в кухне и один на столе в холле. Хиз не стала снимать трубку.

— Наверняка это деловой звонок, — сказала она. — Мэй сейчас в офисе, она сама ответит.

Если Мэй и была в офисе, то к телефону не подходила, и Хизер со словами: «Можно подумать, у меня нет других дел!» — подняла трубку.

Кен смотрел и слушал, с каждой минутой его все больше интриговал смущенный тон и непонятные реплики супруги.

— …но ее нет… Я хочу сказать, в настоящий момент… Право, не знаю… Нет, не думаю… Вообще-то, я присутствовала при этом лично… Хизер Биверс… жрица… МПФС… нет, я не пытаюсь диктовать вам по буквам… Это сокращенное наименование моих квалификаций. Ой, вот этого сказать не могу. Понимаете, у нас тут коммуна. Мы всё всегда решаем коллективно… Правда? Ну если только ненадолго. Ах так? Я могу узнать… Алло! Алло! — Она потрясла смолкшую трубку и, когда обернулась к Кену, казалась очень взволнованной. — Это звонили из «Дейли питч».

— Приземленные невежды, — машинально произнес Кен.

— Ну да, конечно. Они хотели поговорить с мисс Гэмлин, с Сугами. Я сказала, что ее нет.

— И правильно поступила. Хорошо, что хоть кто-то думает о бедной девочке.

— Мы обязаны защитить ее, Кен. Это очень важно. Та женщина, репортер, сказала, что нас будут осаждать.

— Ох уж эти репортеры! Лакеи консерваторов.

— Точно. — Хиз оглядела пустую кухню и уже почти спокойно объяснила: — Понимаешь, они такие скользкие все. Сначала она словила меня на том, что я упомянула, что была при убийстве, а после заговорила со мной об эксклюзивном интервью. Сказала что-то вроде «можете рассчитывать на сумму со многими нулями».

— Бог мой! — тихо выдохнул Кен.

— Да я и сама знаю! — откликнулась она и, стараясь не показать, что дрожит, сцепила пальцы рук.

— Гадость какая. От нее потом до конца жизни не отмоешься.

— Пожалуй, да, — сказала Хизер, не поднимая глаз от костяшек пальцев. — Но с другой стороны, я вот о чем думаю: что мы здесь имеем, Кен, и чем занимаемся? — Она простерла руку к большому ломтю свежеиспеченного хлеба.

Ее супруг сурово прищурился, а Хиз продолжала:

— Стараемся совладать с нашим эго. Стараемся думать прежде о других, а потом уж о себе. И сейчас нам предоставляется шанс защитить нашу бедненькую сестру, возможность, так сказать, перевести огонь на себя, тем более что у нас силы и опыт.

— О, как я сразу не врубился! — В порыве раскаяния Кен ударил себя кулаком в грудь. — Извини, извини. Бедная Сугами! Ты, Хиз, как всегда, уловила самое главное.

— К тому же это прибавит нам плюсов в кармическом смысле.

Ее супруг рассмеялся и укоризненно покачал головой.

— Как все же трудно целиком отказаться от своего эго! Послушай, давай-ка для порядка я все же проконсультируюсь с Илларионом. Ты не против?

— Она сказала, что через минуту перезвонит.

— А мне больше и не понадобится. — Кен выпрямил спину, уставился в одну точку, сосредоточив взгляд на кончике носа, и подключился к интергалактической мозговой системе.

Мэй не ответила на телефонный звонок по той простой причине, что находилась наверху, решая проблему, которая уже отняла у нее много времени и сил. И было это ни больше ни меньше как восстановление душевного равновесия миссис Фелиции Гэмлин. Мэй задействовала всю свою энергию (по прошествии последних двух дней она совсем упала). Теперь она делала все возможное, чтобы вдохнуть силы в Фелисити. Ей пришлось работать за двоих, потому что у Фелисити не было сил ей помочь: она лежала не двигаясь, тупо уставившись в потолок. Вид у нее был такой, что казалось, минута — и она отбудет в иной мир. Тихий голос Мэй журчал уже полчаса, как вдруг Фелисити перевела на нее глаза, и Мэй увидела ее зрачки, как каменные шарики в бледно-желтых глазницах.

— Я его ненавидела…

— Тс-с. Успокойтесь.

— Я ненавидела его. Так отчего я не рада?

— Потому что ненавидеть вам не свойственно.

Мэй поняла это сразу. Аура у этой женщины, хоть и немного истрепанная, была очень гармоничной, много розового, зеленого и даже немного голубого. Не то что у молодого полицейского — у него она вся в красную крапинку, искрит. Видимо, бедняжке тяжело приходилось в прошлом. Мэй приложила руку ко лбу Фелисити, медленно представляя, как божественная энергия через ее пальцы вливается в голову, а затем и тело Фелисити, утешая и исцеляя ее.