Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Когда все в доме стихло, Тим, настороженно оглядываясь по сторонам, на цыпочках вошел в холл. В центре потолка был расположен великолепный, в форме фонаря, восьмиугольный плафон из разноцветных стекол. В ясные дни солнечные лучи, проникая через разноцветные стеклышки, бросали на деревянный пол снопы янтарного, малинового, густо-розового, фиолетового и нежно-зеленого света. Из-за набегающих облачков световые пятна меняли глубину, они покачивались и играли как живые. Это магическое свечение буквально завораживало Тима. Стоя в центре зала, он начинал медленно кружиться и с блаженной улыбкой следил за калейдоскопом рисунков, возникавших на его руках и одежде под влиянием игры света и теней. Сейчас он недвижно стоял под солнечным лучом в дымке мельчайших пылинок. Ему представлялось, что это облачко крошечных безобидных комариков со светящимися крылышками. Временами волшебный фонарь присутствовал в его снах. При этом у Тима возникало ощущение постоянного движения, он словно плыл куда-то в высоту, раздвигая яркий свет руками и работая ногами как пловец. Однако чаще он летал. Невесомое в мире невесомости, его тело то взмывало ввысь, то ныряло в пустоту, то снова выпрыгивало, изогнувшись дугой. Однажды его сопровождала стая пестрых птиц с добрыми глазами и безобидными мягкими клювиками. После таких сновидений он просыпался с бьющимся от страха сердцем и чувством непоправимой утраты. Тогда он вскакивал с постели и стремглав выбегал на площадку лестницы, чтобы убедиться, что плафон на месте.

Когда Тима впервые привели в дом и оказалось невозможным убедить его что-либо съесть, Учитель, заметив успокаивающий эффект, который оказывает на него этот фонарь, распорядился, чтобы под ним на пол положили две подушки. Почти две недели он сидел с ним рядом, кормя его с ложки: «Это за маму, а это за папу». Потом юноше стало значительно лучше. Он ел за общим столом и прилежно, хотя и с трудом, выполнял несложную работу, которую ему поручали.

Однако страх так и не прошел. И сейчас, когда наверху хлопнула дверь, Тим сорвался с места и умчался, чтобы укрыться в известном ему одному надежном месте, хотя это была всего лишь Трикси, которая направлялась в ванную комнату.

Учитель находился в Зале Солнца. Он сидел, держа в руке чашку мятного чая с лимоном. Сугами не спешила начать разговор, хотя сама просила срочно принять ее. Это часто происходило с оказавшимися в присутствии Учителя. Какого бы свойства, физического или морального, ни была причина, заставившая человека просить совета, в его присутствии она уже не казалась достаточно важной.

«В любом случае, — с безупречно прямой спиной сидя на подушке, убеждала себя Сугами, — слова теперь ничего не изменят. Вред уже нанесен». Она смотрела на своего наставника. На его изящные руки, четкие черты лица, худые плечи. На него невозможно сердиться, глупо думать, что он поймет. Он не от мира сего, его волнует и заботит лишь духовная сторона жизни. Как выразилась однажды Джанет, он предан идее чистоты и добра, он видит вокруг только хорошее…

Тут Сугами представила себе отца, который уже скоро начнет свое разрушительное движение в направлении Каустона, и испытала новый приступ паники.

Чувствительности у Гая Гэмлина было примерно столько, сколько у разъяренного носорога, и подобно ему он на своем пути к цели сеял хаос и разрушение. Вряд ли Учитель мог вообразить, что на свете существуют люди столь несдержанные, столь воинственно настроенные, столь опасные, если их самолюбие задето. И столь снедаемые неутолимой жаждой наживы. Ведь Учитель считает, что частица Господа есть в каждом человеке, и все, что требуется для того, чтобы человек это осознал, — любовь и терпение.

— Я бы не стал настаивать на его приезде, если бы не был убежден, что сейчас для этого самое время, — произнес Учитель, будто читая ее мысли. Поскольку Сугами молчала, он продолжал: — Настало время залечивать раны, дитя мое. Забудь все обиды, от них тебе только хуже становится.

— Я стараюсь, — сказала она, повторяя фразу, которую уже произносила несколько раз на предыдущей неделе. — И все равно не понимаю, почему он обязательно должен являться сюда. Если это из-за денег, то я ни за что не изменю своего решения.

— Не начинай заново. Ты меня не убедила.

— Если вы их не примете, то они пойдут на благотворительность. Вы не знаете, что делают с людьми деньги, Учитель. Из-за них люди начинают на тебя смотреть и думать о тебе иначе… Вот и теперь… Уже началось… — Ее лицо изменилось. В нем читался испуг. Губы дрогнули.