Ника Иванова: Ловушка для Проныры [СИ]

— Пробить по базам не смогли?

— Нет. Или ни разу нигде не засветился, или так зашифрован, что даже мне с моими связями не достать. Но я думаю, что скорее первое, чем второе. Талантливых сейчас самоучек много. Мои ребята продолжают рыть, может, чего интересного ещё нароют. Личико-то у нас есть.

— А пока?

— Будешь, как кинозвезда, ходить с четырьмя бодигардами, — я даже поморщился, представив картинку.

— А может не надо? — голос прозвучал жалобно, но моего друга этим не пробьёшь.

— Надо, — рявкнул друг так, что водитель подпрыгнул на своём сиденье.

— Цыц! Не шуми, так ты мне шофера заикой сделаешь. Котик, я привык быть свободным в своих передвижениях, а теперь что, даже к бабе с эскортом буду ездить?

— Будешь, Лукас. Думаешь, добренький наблюдатель всегда будет звонить и предупреждать, что плохие мальчики решили тебя пришить? Нам просто повезло тогда.

— Как там Стас? — спросил я. Во время покушения ранили одного из ребят Баюндарова.

— Из больницы выписали, и я его в отпуск отправил.

— Молодец. Но это же такой геморрой, ходить с охраной.

— А ты, дружище, подумай о том, насколько трудно станет твоему папарацци к тебе подобраться. Жизнь без прицела фотокамеры.

— А вот эта мысль мне нравится. Очень. Как же Проныра меня достал за эти три года. Жил спокойно, не светился лишний раз, а тут… Он мне, между прочим, свадьбу сорвал! Я кольцо купил, предложение собрался сделать, а тут он нарисовался со своими фото.

— Можно подумать, что ты серьёзно собирался жениться на Марго. Со скуки помер бы с нею через год, Лукас. У тебя помутнение рассудка было, не иначе.

— Я с ней два года встречался и не помер.

— Гулял втихую налево и направо все два года. Престижу у неё полно, а пресности ещё больше.

— Котик, я себе жену искал, а не подругу на ночь для развлечений. Для этого другие девочки есть.

— И не только девочки!

— Цыц, кому говорю. Это наша с тобой тайна. Мне только славы бисексуала не хватает, слава кобеля у меня уже есть.

— Плейбоя, — улыбаясь, поправил меня друг.

— Моя мама, когда прочла парочку заметок обо мне в «Наутилусе», украшенных фотографиями Проныры, спросила: «Сынок, а когда ты таким кобелём стал?» — плечи у Кота Баюна подозрительно затряслись. — Хватит ржать со своего непосредственного начальника. Лучше обрадуй, что хоть по поводу папарацци есть новости.

— Новостей нет, — перестав смеяться, ответил Баюндаров, откидываясь на спинку сиденья. — Но… Есть одно предположение, даже два и один шанс.

— Я тебя внимательно слушаю. Обрадуй меня хотя бы чем-нибудь.

— Итак, моё предположение состоит в том, что снимки с места покушения мне прислал Проныра. И… я думаю, что звонок так же был от него, — я удивлённо посмотрел на Баюндарова.

— С чего бы ему это делать? Звонок… Ты голос узнать сможешь при случае? — утвердительный кивок в ответ. Память на голоса и лица у Кота Баюна профессиональная. — А по поводу снимков… Мне кажется, он продал бы эти фото в «Наутилус» своей хозяйке, а не бесплатно тебе прислал. Или всё же продал?

— Бесплатно прислал. Мне моя чуйка просто шепчет, что без Проныры здесь не обошлось. Почему? Я не знаю. Но то, что это он, просто уверен. За тобой толпа папарацци катается по городу? Нет. Периодически катаются и пытаются что-то узнать и другие папарацци, но такой прилипчивый и удачливый есть только один. Снимки сделаны явно с использованием очень высококачественной оптики, а не на телефон случайным прохожим. К тому же достать мой телефон не так уж легко. А у Проныры, наверняка, есть все наши координаты. Так сказать, профессия обязывает.

— Может, ты и прав. Моя смерть для него менее выгодна, чем постоянное влезание в мою личную жизнь. А что по «Наутилусу»?

— Держится на плаву благодаря твоему Проныре и «Лисьей десятке». Больше там теперь читать нечего. Анжелика бездарный руководитель, даже деньги отца не помогут этому журналу стать хорошим изданием. Когда-то оно было вполне приличным, но Анжелика сделала его обычным желтым изданием.

— А мне нравятся комментарии Лиса по поводу воротил бизнеса и звездочек разного пошиба. Если бы только по мне он не проходился почти каждый месяц. Но у Анжелики пунктик по поводу меня, и спуску своим шавкам она не даст, — сказал я, вспоминая Анжелику Агралову, ещё одну мою головную боль.

— У неё не пунктик по поводу тебя, а пунктище. Журнальчик из-за тебя был куплен её папашей. Чтобы любимая доча могла совершить, и не один раз, свою мстю. Вот не надо было отказывать девушке в таком невинном желании. Она всего лишь замуж хотела.