Кэролайн Грэм - Написано кровью

Войдя в кабинет, Барнаби сразу заметил фотографию в рамке. Трое детей, два мальчика и девочка, одетые ярко, смеющиеся, жизнерадостные. Девочка, уцепившись за перекладину, висела вниз головой и качалась. Они отлично проводили время, и старший инспектор на секунду задержался, просто потому, что было приятно на них посмотреть.

— Ваши внуки, мистер Джослин?

— Нет. — Наконец хоть какая-то краска! На бескровных щеках мистер Джослина появился нежный румянец. — Мои дети. Снято, когда дочери исполнилось пять лет. В прошлом месяце.

— Ну и ходок! — усмехнулся Трой, когда они с шефом снова ковыляли по скользким булыжникам. — Неудивительно, что выглядит лет на сто. К машине?

— Я бы не возражал погреться. Может, выпьем кофе в «Бантерз»?

— «Бантерз»? — Трой удивленно уставился на шефа.

— Почему нет?

Сержант знал почему, но пошел. Они расположились в уютном местечке среди медных чайников, охотничьих рожков и конской сбруи с медными бляхами. Официантки были одеты в черные викторианские платья до середины икры и переднички, похожие на белые восклицательные знаки, а на голове у них красовались низко надвинутые на лоб наколки, сосборенные, как складчатый край открытого пирога. Но они были молоды, умело накрашены, работали так же быстро и хорошо, как в «Макдональдсе».

В многолюдной теплой тесноте зала пахло мокрой одеждой, тостами и свежемолотым кофе. В «Бантерз» не водилось всякой там ерунды под шапкой вспененного молока с шоколадной крошкой. Солидные кофейники, молочники и сахарницы из посеребренного никеля, расписанные цветами чашки и блюдца и серебряные ложки с фигурками апостолов на черенке.

Трой налил кофе им обоим, положил себе три кусочка сахара и грел пальцы, обхватив чашку. Потом откинулся на спинку стула и с огромным удовольствием стал обозревать улицу в просвете между присборенными кретоновыми занавесками. Ибо что может быть лучше, чем сидеть в тепле и сухости и наблюдать, как твои сограждане, дрожа от холода и натыкаясь друг на друга, бредут сквозь ветер и дождь? Не бог весть какое удовольствие, готов был признать Трой, но почти так же приятно, как в ливень пронестись в автомобиле мимо толпы на автобусной остановке. Особенно если подобраться поближе к затопленному водосточному желобу.

Официантка подошла, сказала: «Пжлста», поставила на стол старомодную, в три яруса, фарфоровую этажерку с пирожными и ушла. Барнаби блаженно прикрыл глаза, но тут же понял, что вряд ли сможет и дальше сидеть с закрытыми глазами, и снова открыл их, поклявшись себе, что смотреть ни на что не будет.

Пирожные. Большие, пухлые профитроли, сочащиеся кремом. Аккуратные лепестки шоколада, попеременно белого и темного, а между ними — крошка миндального печенья, пропитанная ликером. Завитки зеленого марципана, напоминающие цветную капусту. Шарики из молотого миндаля, меда и розовой воды. Квадратики песочного печенья с миндалем и молочной помадкой. «Наполеон», прослоенный свежепротертой малиной вместо джема и crème pâtissière [45] Заварной крем «патисье» ( франц. ). . Лимонные и апельсиновые пышки, посыпанные сахарной пудрой. Ванильные меренги с влажными маленькими завитками каштанового пюре, тарталетки с кремом франжипани.

— Ням-ням, — промурлыкал сержант Трой. Он угощался чем-то напоминающим небольшой печеный плотик, покрытый кофейной глазурью, на котором сидели три большие улитки из мягкой нуги. — Еще кофе, шеф?

— М-м-м… — Барнаби изучал верхний ярус, самый маленький круг этой божественной башни-искусительницы. Ему показалось, что от лежащего наверху толстеют меньше. Ну, для начала, они… меньше размером. Главное, не смотреть вниз.

Трой так понял, что «м-м-м» значит «да», и налил еще кофе. Барнаби выбрал себе два тоненьких печенья, скрепленных желто-коричневой массой.

— Это, по-моему, не очень интересно.

— По мне, достаточно, — проворчал старший инспектор, откусывая. О боже, да тут сливочное масло. И пралине! И уже ведь поздно класть обратно. Ничего, он урежет свой ланч. И в конце концов, он знал, на что идет, когда отправился сюда.

— Уже посмотрели адрес, шеф?

Барнаби развернул тугой маленький квадратик и передал Трою. Тот прочитал:

— Саут-Вест-один, Кавендиш-билдингс, тридцать два. Это ведь Виктория [46] Виктория — район в центре Лондона, где находится одноименный вокзал. , так?

— Да. Возможно, многоэтажный дом.

— Итак, если он жил там в восемьдесят втором году и переехал в Мидсомер-Уорти в восемьдесят третьем, когда же обретался в Кенте?