Дмитрий Петров - Призрак киллера

После короткой паузы парень шмыгнул носом и кивнул на вытащенный из его кармана баллончик.

— Надо было убедиться в том, что этот тип… Черняков… что он вошел с той женщиной в ресторан, а потом быстро побежать к ней в номер и распылить там вот из этого баллончика.

— Что там? — тут же спросил Щелкунчик, и по спине его пробежали мурашки. Так вот отчего хулиган так умолял поскорее отпустить его. Он понимал, что в баллончике — яд, и боялся отравиться…

— Там яд, — ответил Вадик испуганно и весь как будто сжался в это мгновение, словно ожидая, что Щелкунчик опять ударит его. Но бить парня больше не было никакой необходимости.

— Какой яд? — на всякий случай спросил Щелкунчик, понимая, что скорее всего Вадик не знает таких сложных вещей. Он оказался прав, парень только затравленно посмотрел на него и промолчал.

— Это смертельный яд?

— Смертельный, конечно, — подтвердил парень и опустил голову.

— Так ты готов был сделать это и женщина должна умереть? — сказал Щелкунчик. — А ты хоть спросил, кто она такая? И за что нужно ее убивать? — Он перевел дух и прокурорским тоном добавил: — Как ты мог сделать такое, убить человека?! Ведь ты ее даже не знал… — Он осуждающе покачал головой.

Со стороны Щелкунчика такая тирада была чистейшим цинизмом. Кому, как не ему, было знать, что такое весьма возможно — убить человека по заказу, даже не выяснив, кто он такой, и ничего толком про него не зная… Это ведь как раз и было его профессией…

Он даже поразился собственному артистизму — как это у него хорошо получилось. Он так солидно сказал осуждающие слова и головой качал этак значительно — прямо как генеральный прокурор… Откуда только что берется…

— Ты все распылил в комнате? — спросил он на всякий случай.

— Нет, — прошептал Вадик. — Если распылить все, что там есть, то женщина умерла бы сразу, как только пришла бы к себе в комнату… А так надо было распылить только половину, и равномерно.

— И что будет тогда? — поинтересовался Щелкунчик, подумав про себя, как много нового можно почерпнуть даже из разговора с таким жалким салагой… Век живи — век учись, что называется…

— Тогда она вернется к себе в номер, — ответил Вадик, опустив глаза, — и ничего не заметит, и ляжет спать. А умрет только утром… Во сне умрет, и врачи потом скажут, что это… Что это… — Парень напрягся, вспоминая сказанные ему раньше сложные слова. Потом вздрогнул и как будто выдохнул: — Скажут, что это смерть от острой сердечной недостаточности.

«Как интересно, — мелькнуло у Щелкунчика. — Наука идет вперед семимильными шагами. И все на благо человека… Чего только эти ученые не напридумывают, чтобы безопасно отправлять на тот свет неугодных людей».

Вдруг ему пришло в голову, что женщина ведь может скоро вернуться к себе в комнату и подышать этой гадостью. Щелкунчик снова вспомнил ее, какая она красивая…

Нет, конечно, это не его дело — ее смерть. В конце концов, у него свое убийство, и он должен заниматься им. И нечего мешать другим делать их дело.

Но женщину было жалко. А кроме того, Щелкунчику показалось, что, может быть, эти два дела связаны между собой. Ведь Черняков, явно заказавший убийство дамы, работает председателем профкома именно на комбинате, генерального директора которого и заказано убить Щелкунчику. Довольно многозначительное совпадение…

Щелкунчик принял решение довольно быстро. Он ведь собирался активно вмешаться в жизнь и поломать планы неприятеля… Он собирался познакомиться с той женщиной, которой уготована столь страшная участь — умереть, не приходя в сознание, в собственном гостиничном номере. От «сердечной недостаточности», как потом напишут здешние тупые и равнодушные врачи…

Ну что ж, вот Щелкунчик сейчас и займет активную позицию. Он спасет эту даму, а потом посмотрит, что из этого может получиться…

Заодно пришлось и принимать решение по поводу Вадика, сидевшего сейчас перед ним. Парня, конечно, было жалко — он так безутешно рыдал. Если бы Щелкунчик сейчас спросил его, сожалеет ли он о том, что собирался сделать и фактически сделал, Вадик бы наверняка искренне запричитал, что, конечно же, сожалеет, и бес попутал, а так он добрый парень и все такое прочее…

Да вот беда — Щелкунчик не верил этому. Вадик ведь все совершил, что от него требовалось. И если бы не помешавший ему Щелкунчик, сейчас отнюдь не терзался бы никакими угрызениями совести, а преспокойно, получив свои небольшие деньги, сидел бы в том же гостиничном ресторане, где был своим человеком, и тискал бы какую-нибудь телку из здешних. И чувствовал бы себя героем… Отлично бы себя чувствовал…