Дмитрий Петров - Призрак киллера

Все вышло в тот день именно так, как Володя с Леной и планировали. Директор посидел десять минут, с отвращением и опаской отведал пирога, хлебнул чаю, милостиво покивал, а потом пожал всем руки и отбыл.

Володе он на следующее утро сказал:

— И правда, тесновато у вас… Я потом подумал — как вы там все живете? Нехорошо, надо что-нибудь придумать.

Этих слов было достаточно, чтобы окрылить Володю. Он знал, что генеральный слов на ветер не бросает и вполне может неожиданно сделать сюрприз в виде квартиры.

Единственное, что несколько смущало Володю, было то, что они с Леной все никак не могли решить, кто поедет в новую квартиру жить — они, поженившись, или же Володина семья, а молодожены останутся в освободившейся комнате в бараке?

Лене было совершенно все равно, она была согласна и на комнату в бараке, лишь бы была у них с Володей семья.

Но, как очень скоро выяснилось, нельзя делить шкуру неубитого медведя. Потому что все вышло иначе. Человек предполагает, а товарищ Барсуков — располагает.

Через несколько дней, сразу после обеденного перерыва к парикмахерской, где работала Лена, подкатили две черные «Волги», известные всему городу. Это был сам Владилен Серафимович. Только Володи на этот раз за рулем не было. У Володи был выходной день, и машину генерального вел его напарник, пожилой дядька, давно уже работавший на этой должности.

Сначала из передней машины вышел охранник — здоровенный битюг, — вошел в парикмахерскую, убедился, что там, кроме двух девушек, никого нет, потом открыл дверь и кивнул.

Мгновенно после этого из задней машины вышел еще один охранник и встал на тротуаре, фиксируя прохожих. Так обеспечивалась безопасность генерального директора. Товарищ Барсуков вышел из машины и направился в парикмахерскую. Никогда прежде он тут, естественно, не бывал. Владилен Серафимович вообще не показывался среди людей, он жил в обустроенном отдельном мирке, куда был закрыт доступ для всех обычных людей.

Продукты ему привозил шофер из специального магазина на комбинате, все остальное он и его семья, наверное, покупали в Москве во время частых поездок туда. Что же касается всех прочих услуг — парикмахерских, медицинских, — то и тут все было свое, было предусмотрено так, чтобы важный человек не смешивался с толпой.

Но на этот раз Владилен Серафимович решил постричься именно тут, причем у Лены.

— Узнаешь? — сказал он, улыбнувшись и пошевелив сросшимися брежневскими бровями.

Как же было не узнать?!

Охранники закрыли дверь парикмахерской, встав снаружи так, чтобы никто с улицы не вошел сюда, а Владилен Серафимович сел в кресло и попросил подровнять ему прическу.

У него, несмотря на возраст, была роскошная седоватая шевелюра, к тому же недавно аккуратно подстриженная, так что когда Лена с дрожащими в руках ножницами подступилась к важному посетителю, ей было уже ясно, что стрижка — это только предлог.

«Зачем он приехал? — метались в голове беспомощные мысли. — Что он хочет мне сказать?»

Но молодые девушки всегда бывают понятливее своих сверстников-мужчин. Владилен Серафимович успел сказать только несколько слов, а Лена уже все поняла. Для этого ей не пришлось даже включать мозг, она поняла все на чувственном, подсознательном уровне… А поняв, задрожала… Голос у Владилена Серафимовича был мягкий, густой, бархатистый. Таким голосом хорошо говорить с трибуны, хорошо выступать на хозяйственных активах. Это голос серьезного положительного человека, которому хочется доверять. Но одновременно это был и голос человека, давно привыкшего повелевать, человека, сросшегося со своей властью.

За долгие годы крупной руководящей работы у Владилена Серафимовича сформировалось глубочайшее убеждение в своей непогрешимости, а кроме того, в том, что для всякого человека его слово — закон. Это чувствовалось в повелевающих нотках голоса, во взгляде властных глаз, во всех повадках. Так строгий, но милостивый фараон, наверное, разговаривал со строителями своей пирамиды…

Он еще не сказал ничего особенного, не выразил своих желаний, а Лена уже ощущала смятение и робость перед этим человеком.

Она понимала, что он сейчас что-то велит ей и она не сможет отказаться. Тому было две причины. Во-первых, она с детства знала, какой великий и могущественный человек товарищ Барсуков. Он был велик и грозен перед ней — маленькой и ничтожной. Он был старше ее годами, причем сильно — почти втрое…

Второй же причиной было то, что Лена вообще впервые разговаривала наедине с таким мужчиной. Все мужчины, с которыми она общалась до этого, были такими же, как она, жителями Синегорья. Это были учителя в школе, инженеры и рабочие комбината, нынешние посетители парикмахерской… Словом, все они были обычными мужчинами, принадлежавшими к среднему классу. И, соответственно, — робкими, зачуханными тяжелой бесправной жизнью, озабоченными бытовыми проблемами.