Дмитрий Петров - Призрак киллера

— Но тебя ведь раздражали какие-то люди у подъезда? Вот, я с одним из них и поговорил.

— А тот, что шел за нами? — не унималась Надя, оборачиваясь назад. Но они проехали уже довольно далеко по улице, и преследователь просто пропал из виду.

— Он остался сзади, — сказал Щелкунчик. — Что о нем говорить? Он же сейчас тебе не мешает. Если бы мешал — я бы его убил.

И добавил тут же, посмотрев в глаза Нади и усмехнувшись жестко:

— Шучу…

Теперь они мчались по улицам на предельно возможной скорости. Превышать ее было нельзя — еще не хватало им задерживаться возле постов ГАИ для объяснений.

— Ты привезешь к нам туда Барона? — спросила Полина, которую не могли отвлечь от мысли о любимой собаке даже последние волнующие события. Она вопросительно смотрела на папу.

Щелкунчик вспомнил, что даже ему было трудно проститься с Бароном. Ведь он предчувствовал, что псу придется провести еще в Москве довольно много времени. Собаку согласилась взять подруга Нади, которая вообще очень любила животных.

— Кошка у меня есть, — сказала она в ответ на просьбу подержать у себя некоторое время Барона. — Вот теперь пусть будет еще и собака.

Щелкунчик сам отвез пса к подруге и оставил там вместе с ошейником, намордником и огромным пакетом собачьего корма, который он специально купил, чтобы пес хоть в этом не нуждался.

В последние минуты перед прощанием между ними состоялся разговор. Щелкунчик сидел в прихожей, а Барон, присев рядом, укоризненно смотрел на него. Наверное, он чувствовал, чем сейчас закончится дело — его оставят тут.

«А еще хозяином называешься, — как будто говорил он, сумрачно и осуждающе глядя на Щелкунчика сбоку, исподлобья. — А сам сейчас оставишь меня тут… Это все оттого, что я — маленькая собака. Был бы я большим здоровенным псом, ты бы ко мне внимательнее относился. Да и все относились бы с гораздо большим уважением. И женщина твоя тоже. Да-да, та самая, которая все время норовит мне в миску одной каши положить, без прикорма… Она бы тоже десять раз еще подумала… А так, что же, конечно, маленький пес никому особенно не нужен».

Взгляд его говорил именно о таких грустных мыслях. Маленькие размеры вообще были у Барона комплексом, Щелкунчик это точно знал. Пес и на прогулках, стоило ему пройти мимо крупной собаки, как-то сжимался и виновато смотрел на хозяина, как будто извинялся за то, что не вырос таким же большим…

— Да нет, — ответил псу Щелкунчик и потрепал его по-товарищески по шерсти. — Ты не прав, дружище… Совершенно не прав. Мы же все любим тебя, просто сейчас такие обстоятельства. При чем тут маленький ты или большой? Так надо… Ты подожди, я тебя непременно заберу потом. Как только смогу.

«Обещаешь?» — обидчиво и недоверчиво спросил пес и наклонил голову.

— Клянусь! — ответил Щелкунчик. — Ты же меня знаешь.

Барон еще раз внимательно посмотрел ему в глаза и лениво пошел в комнату, где ему предстояло драть незнакомую кошку, которая уже полчаса как шипела, забившись в угол, из-под дивана.

У Щелкунчика дома кошка тоже была, но ее Надя ухитрилась всучить соседке по лестничной площадке — толстой бабище из «новых русских»… Надя сказала, что кошка какой-то особой породы и что была куплена когда-то за валюту. Это пленило сердце бабищи, и она унесла кошку к себе.

Вероятно, у кошки теперь будет даже лучшая жизнь, чем прежде. Бабища будет кормить ее отборными консервами, не то что Надя.

Надя с кошкой враждовала из-за еды. Сначала ругалась Надя, когда каждый день накладывала кошке в миску сваренную специально для нее кашу, и вынуждена была пальцами запихивать туда, в кашу поглубже кусочки корма «Киттикэт». Надя — хорошая экономная хозяйка, ей всегда бывало жалко корма, и она придумала запихивать десяток кусочков корма в кашу, чтобы кошка и съела мало дорогого «Киттикэта», и в то же время была сыта…

Надя стояла на коленях и, старательно ругаясь, запихивала корм в кашу. Потом наступала очередь кошки. Лишь только Надя отходила от миски, как кошка тут же усаживалась на ее место и, почти точно так же ругаясь, полчаса лапой доставала корм из каши обратно…

Некоторое время Щелкунчик наблюдал за тем, кто же в конце концов одержит верх в этом противоборстве, но потом плюнул, поняв, что две женщины друг друга не переупрямят… У Нади с кошкой дело пошло на принцип, так что никто не сдавался…

Грустно было расставаться с прежней жизнью, грустно прощаться с кусочком самого себя.

Особенно понимая, что возврата назад нет и не будет.