Дмитрий Петров - Призрак киллера

И он воспользовался этой последней возможностью в полной мере, как только сумел…

Рука его, описав дугу в темноте, врезалась в незащищенное горло противника. Послышались хлюпающий звук и потом хрипение.

Ладонь Щелкунчика ударила ребром точно в кадык водителя, отчего случилось то, чего он и добивался, за что и любил этот прием.

Парень пошатнулся и, хрипя, стал оседать на землю. Огромное тело его как будто сжалось, обмякло и повалилось на капот машины.

«Добить? — мелькнуло у Щелкунчика в голове. — Еще один такой же удар, и он будет мертв. Выключен из жизни. Удар — и нет проблем».

Но нет, отчего-то он не воспользовался такой возможностью. Может быть, раньше он и сделал бы это…

Щелкунчик достал из кармана перочинный нож — короткий, безопасный и совершенно бесполезный в драке. Парень, краем глаза следивший за его манипуляциями, захрипел еще громче — он испугался, что сейчас будет зарезан, как баран… Сделать он ничего не мог, ему было нечем дышать. Только из-за темноты не было видно, как посинело его лицо.

Но Щелкунчик даже не обратил внимания на поверженного противника, теперь это был уже как бы пройденный этап.

Нагнувшись, присев на корточки, Щелкунчик с силой воткнул короткое лезвие в покрышку машины. Свист и шипение воздуха показали ему, что дело сделано. Но этого было недостаточно. Присев у другого колеса, Щелкунчик проделал то же самое. Ну, теперь все, с двумя проколотыми шинами далеко не уедешь, а по разбитому радиотелефону много не наговоришь…

Он оставил парня лежать на капоте собственной машины и приходить в себя. По опыту Щелкунчик знал, что после такого удара в горло, если человек остается жив, он несколько часов не может прийти в себя, во всяком случае, чувствует себя слишком дискомфортно, чтобы за кем-то гоняться.

Заведя свою взятую напрокат машину, он тронулся с места, машинально поглядев на часы. Вся схватка заняла три минуты вместе с операцией по обездвижению машины.

Каждый раз он удивлялся, как быстро, можно сказать, мгновенно происходят в жизни самые важные события.

Неважные, малозначительные вещи могут тянуться с изнурительной неспешностью, а вот те моменты, когда решается судьба человека, — это действительно умещается в моменты.

Он даже вспоминал старую песню о том, что «есть только миг между прошлым и будущим»… Именно так — и от этих мигов все и зависит.

Как далеко успела дойти Надя с детьми? Наверное, они еще совсем рядом, только не видны из-за поворота.

Особенно радовало Щелкунчика то, что была ночь. Улицы были пустынны, по ним изредка проезжали машины, но пассажиры в машинах, как правило, весьма равнодушны к тому, что происходит на ночном тротуаре.

Вот и прекрасно, значит, не будет никаких привходящих обстоятельств. Оставался еще второй человек — тот, что отправился наблюдать за движением Нади с детьми, но о нем Щелкунчик не особенно заботился. Ему почему-то казалось, что на этом этапе главное позади.

Так оно и оказалось. Стоило завернуть за угол, как он увидел трогательную картину.

По пустынному тротуару плохо освещенной улицы шла Надя, несшая чемодан. Рядом с ней, взявшись за руки, шагали дети. А позади, метрах в десяти, топал наблюдатель.

Щелкунчик аккуратно обогнал его и притормозил рядом с идущими детьми у края тротуара.

— Садитесь, карета подана, — сказал он, распахивая дверцу.

Сначала забрались на заднее сиденье Полина с Кириллом, все по-прежнему держась за руки. Похоже, на нервной почве они просто как бы срослись руками. Сцепились и никак не могли расцепиться.

Потом села Надя рядом с мужем и, посмотрев на него, сказала испуганно:

— Боже, что с твоим лицом?

Щелкунчик вытаращился в зеркальце над рулем и взглянул на себя. А что? Вроде все нормально, по лицу его не били… По груди били, она сильно болела. В пах тоже били, теперь Щелкунчику было даже страшно подумать о своих мужских способностях на ближайшее время…

— Ты весь перекошен, — объяснила Надя. — У тебя такое лицо, словно ты только что убил человека. Ничего не случилось?

«Ты совсем недалека от истины», — хотел было ответить Щелкунчик, но сдержался.

Еще он хотел сказать, что, если бы он убил человека, его лицо было бы гораздо спокойнее, чем сейчас… Только что хотели убить его, а это гораздо более волнительно.

— Все в порядке, — ответил он коротко. — Я провел беседу с одним товарищем, вот и все.

— С кем? С каким товарищем? — всполошилась Надя, но Щелкунчик тотчас же успокоил ее, сказав равнодушно: