Дмитрий Петров - Призрак киллера

— Ты уже сделал все свои дела? — спросила она у Щелкунчика. Она ведь помнила, о чем ей сказал строгий мужской голос по телефону — они уедут, только когда Щелкунчик сделает свои дела…

— Еще не совсем, — сказал он. — Но уже почти. Ты поезжай за билетами, а я поеду доделаю все.

Найти машину было для Щелкунчика не проблемой. На этот раз, поскольку теперь он был дома, не было даже необходимости заметать следы. Он взял машину в автопрокате на сутки и даже зарегистрировал ее по собственным подлинным документам.

Свою машину он принципиально не покупал — не хотел иметь такой жесткой «привязки». Зачем светиться на своей машине, к тому же одной и той же? Мало ли что — машина всегда бросается в глаза. Человек может прийти и уйти, а потом никто толком даже не сможет его описать — так, дядька в шляпе… А у машины есть номер, есть цвет, который не станешь же менять каждый месяц…

Щелкунчику достались «Жигули», которые хоть и были изготовлены год назад, но уже прошли так много сотен тысяч километров, что выглядели совершенно старыми и поношенными.

Точно так же, как проститутка, которой даже если и тридцать лет, но она приняла уже такое количество мужиков, что на вид ей все пятьдесят…

Нина жила на памятной Щелкунчику станции метро «Войковская», где у него уже не раз бывали различные приключения.

Зимой район «Войковской» пустынен и негостеприимен. Зато летом, особенно в июне, когда зелень еще свежая, все здесь очень живописно.

Проехав мимо предвыборных пикетов, где кто-то раздавал листовки в поддержку президента Ельцина, а кто-то в стороне отчаянно махал красным флагом, Щелкунчик вывернул на искомую улицу Космонавта Волкова.

Тут все было засажено деревьями, улица была довольно пустынна, только в сквериках у домов сидели пенсионеры и играли в домино.

«Дома ли она? — думал Щелкунчик, медленно проезжая по улице и всматриваясь в номера домов. Была середина дня и будний день, так что большинство деловых людей сейчас не сидели дома. — Доехала ли она вообще до Москвы? — спросил себя Щелкунчик. — Ведь я только знаю, что она покинула Синегорье, а что было дальше, я не знаю точно».

Он подрулил к дому среди разбросанных куч строительного мусора и заржавленных гаражей, после чего оставил машину и пошел искать нужный подъезд. Дом стоял в совсем хорошем месте — в глубине двора, скрытый от улицы. Наверное, тут особенно тихо по вечерам.

«Она живет одна? Или с мужем? Или даже с мужем и детьми?»

Ответов на эти вопросы Щелкунчик не знал. Да, собственно, он никогда бы и не сунулся сюда, прямо в квартиру, если бы не теперешняя ситуация. Окажись на месте Нины другой, незнакомый человек, он бы долго следил за домом, ненавязчиво расспрашивал соседей, уточнял бы подробности быта. Слежка заняла бы дней пять…

Тихий московский двор. Совсем не такой, конечно, какими эти дворы описывали писатели прошлого века, да и романтичные шестидесятники века нынешнего… Теперь старое ушло, и двор выглядел в новом, ином стиле.

Ржавые гаражи с развалюхами-«Москвичами» соседствовали с роскошными «Мерседесами», приткнутыми прямо у подъезда, объявление на бумажке, приколотое к дверям: «Куплю квартиру в этом доме от пятидесяти тысяч долларов», — это говорило о новой эпохе.

Думали ли скромные москвичи, что их вонючие трущобы могут стоить так дорого по всем мировым стандартам? Да еще в долларах, когда десять лет назад само это слово «доллар» звучало как приглашение пройти в КГБ?

Квартира была на седьмом этаже — высоко, если учесть, что лифт не работал, о чем извещала соответствующая бумажка, приколотая рядом с шахтой и написанная пляшущими пьяными буквами. Характер надписи не оставлял сомнений в причинах бездействия лифта — работяги явно ушли в глубокий загул…

Щелкунчик взобрался на седьмой этаж и с удовлетворением подумал, что он вполне сохранил спортивную форму, только чуть-чуть запыхался, да и то от волнения, а не от подъема.

Он остановился перед дверью и посмотрел на звонок. Ах как он не хотел сюда идти, совсем не хотел…

Так, если откроет кто-то посторонний, то есть не Нина, он скажет, что пришел из участковой избирательной комиссии и хочет узнать, придут ли жильцы голосовать шестнадцатого июня…

Звучит, конечно, глупо, но кто ж такому не поверит? Вполне поверят, сейчас кругом, как известно, одну глупость громоздят на другую… Так что все сойдет.

Так же он скажет, если откроет Нина, но окажется, что она не одна в квартире, а есть еще кто-то… А что будет дальше — он посмотрит.