Андрей Воронин - Слепой. Волчанский крест

— Ума не приложу, — возвращая Глебу документы, без обиняков объявил он, — на кой ляд мне сдался второй водитель.

— Я хороший водитель, — с улыбкой разводя руками — дескать, начальству виднее, а я-то тут при чем? — сказал Глеб.

Он уже добрых десять минут изо всех сил старался понравиться Петру Владимировичу, но нисколько не преуспел, и это занятие начало ему надоедать. Он и сам знал, что начальнику экспедиции его попросту навязали, невзирая на оказанное яростное сопротивление. Знал он также, что Краснопольскому, знающему и опытному геологоразведчику, очень не по душе вся эта затея с комплексной экспедицией: одно дело — рассматривать парочку включенных в состав твоей партии московских реставраторов в качестве попутчиков, если даже не совсем приятных, то хотя бы нейтральных, и совсем другое — иметь этих реставраторов в качестве своих подчиненных и нести за них всю полноту ответственности. Они-то, утонченные творческие натуры, корифеи, понимаешь ли, изобразительного искусства, в гробу видали и тебя, и твои начальственные полномочия! У тебя, геолога, своя работа, у них — своя, в которой ты ни черта не понимаешь и которой поэтому руководить и управлять не можешь. Не можешь, но должен, потому что за результат отвечать все равно тебе. А им на твою ответственность плевать, они сами — взрослые, опытные, ответственные люди.

То есть это они так считают. А сами-то!.. Один — старикан в бороде, в полотняной дачной кепочке блином и в очках с толстенными стеклами, другой — сутулый жердяй не от мира сего, и с первого взгляда видно, что большой любитель дешевого портвейна. В тайгу они собрались, в горы. Хороши они будут в горах со своими чемоданами и этюдниками!

(Этюдники были здоровенные, угловатые, на раздвижных дюралевых ножках, очень потрепанные и видавшие виды — потертые, в пятнах краски и светлых проплешинах, оставшихся там, где пятна краски были соскоблены вместе с покрывавшим фанеру лаком. Глеб собственными ушами слышал, как Краснопольский спрашивал у реставраторов, за каким дьяволом (он так и сказал: «за каким дьяволом») им в тайге понадобились этюдники. Старикан в полотняной кепочке (Аристарх Вениаминович Покровский, один из старейших и опытнейших реставраторов России, имя которого даже Ирина Андронова произносила с благоговейным трепетом) с изысканной вежливостью и немного смущаясь объяснил хмурому начальнику экспедиции, что этюдники им с коллегой понадобились, чтобы ходить с ними на этюды, ведь как раз для этого они и предназначены. «Там ведь, говорят, места красоты необыкновенной, — смущенно пробубнил он в косматую, веником, седую бороду. — Жаль будет даже не попытаться запечатлеть такую натуру». Выслушав это объяснение, Краснопольский молча повернулся на каблуках и удалился по своим делам. Как господа реставраторы намерены карабкаться к расположенному в труднодоступной скалистой местности монастырю со своими громоздкими дорожными чемоданами (один из них даже на колесиках!), он спрашивать не стал — наверное, побоялся, что ему ответят и что ответ этот ему не понравится.)

Поэтому, разумеется, понаторевший в неравных схватках не только со слепыми и бездушными силами природы, но и с российской бюрократией, еще более слепой, медлительной и бездушной, чем какой-нибудь ледник, Петр Владимирович Краснопольский не мог испытывать к навязанному ему водителю теплых чувств.

С этим нужно было что-то делать. Хуже нет, чем пытаться обеспечить безопасность человека, который в силу своих предубеждений готов заранее, даже не выслушав до конца, категорически отвергнуть любой твой совет, любое предложение. А Краснопольский, судя по всему, был настроен именно так. Если бы не давление, оказанное на него высоким начальством, он бы, наверное, просто послал Глеба к чертовой матери вместе с его липовыми документами и рекомендациями.

— Хороший водитель? — с оскорбительным сомнением в голосе переспросил Петр Владимирович. — И что, у вас богатый опыт?

— Весьма, — не моргнув глазом ответил Сиверов. — Последний мой рейс был в Италию.

— И как, — прикуривая сигарету, сквозь зубы поинтересовался Краснопольский, — удачно съездили?

— Даже очень, — ответил Глеб, который решил, что настало время немного расшевелить этого типа. — Грузовик, который я вел, был подбит из гранатомета, сгорел и утонул в Средиземном море.

Это была почти правда, но, судя по взгляду, брошенному на Глеба поверх сложенных трубочкой ладоней, Краснопольский воспринял его слова как неумную шутку.