Ирина Лобусова - Чужая кожа

Мы проводили друг с другом долгие часы. Я ездила к нему каждый день, и в саду клиники мы сидели с утра до вечера, держась за руки, как двое подростков.

Я видела, как светятся при моем появлении его глаза. Он был прекрасен, когда лучился этим неземным светом. Все шло хорошо, очень хорошо, и надо мной стала исчезать темная тень закутавшей с ног до головы беды. Я постоянно мечтала о том, когда его выпишут.

На двенадцатый день меня остановила в дверях клиники медсестра, постоянно прикрепленная к его палате.

— Я хотела с вами поговорить. Доктор просил. Есть убедительная просьба.

— Да, конечно, — я почувствовала, как душу мою окутывает странный холод от ее слов — холод предчувствия, что ли?

— Видите ли. Вчера вечером Бэзил закачивал с интернета текст какой-то книги в свой планшет, — сказала медсестра, протягивая мне планшет Вирга Сафина, — доктор очень просил вас посмотреть, что это за текст, и рассказать нам, так как текст на русском. Вы же знаете, чтение ему разрешено, но не все: мы очень опасаемся осложнений. Мы должны помогать друг другу — так сказал доктор. А над этим текстом он сидел очень долго, полночи. Видите, один отрывок даже повторил дважды, специально выделил. Бэзил сейчас на процедуре, он задержится, поэтому вы можете посмотреть, — медсестра увлекла меня в маленький кабинетик в начале бокового корпуса, — посмотрите, пожалуйста.

Она сунула мне в руки планшет и ушла. Я машинально села в кресло и решила начать с выделенного отрывка… И не поверила своим глазам! Выделенный жирным шрифтом и специально сохраненный я прочитала следующий отрывок текста:

«Я не прикоснусь, Жюстина, к тому фантому, существованием которого вы так дорожите. У красивых девушек есть в запасе не только этот дар, и служение Венере может совершаться не только в этом храме. Есть и другие. Я удовлетворюсь самым тесным. Знайте, моя дорогая: близ лабиринта Киприды есть мрачная пещера, куда спрятались от нас страсти, чтобы сильнее манить нас к себе. Там будет алтарь, на котором я воскурю фимиам. Там нам ничто не помешает. При этом способе ничто не может изобличить девицу, каким бы яростным и многочисленным атакам она ни подвергалась. Едва пчела, насытившись соком, улетает, чашечка розы закрывается, и никто не может сомневаться в том, что она никогда не открывалась. Есть множество девиц, которые наслаждались таким манером лет по десяти, и с разными мужчинами, и выходили замуж во всем блеске своей невинности».

Это был отрывок из романа маркиза де Сада. Он полностью скачал один из его романов. Я замерла, не веря своим глазам. Руки мои дрожали. Послышались шаги медсестры, и я моментально приняла решение. Принимать решения — мой крест.

— Это совершенно не страшный роман, — улыбнулась я, возвращая ей планшет, — роман одного французского писателя… Ги де Мопассана.

Медсестра безразлично кивнув, забрала планшет. Я медленно пошла по направлению к больничному саду.

Лицо Вирга Сафина светилось необъяснимым счастьем. Он радостно бросился мне навстречу.

— Любовь моя! — обнял, притянув к себе, почти закружил, зацеловал, — ты не поверишь, у меня сегодня такой замечательный день! Все, все кажется мне особенно радостным! Я сегодня проснулся под утро, подошел к окну, а там рассвет! Ты не поверишь! Я никогда в жизни не видел таких красок! Он мне прямо все в душе перевернул. В связи с этим у меня есть к тебе небольшая просьба. Совсем простая — я уверен, что ты ее выполнишь. Ты не могла бы принести мне фотоаппарат? Самый простой, можно даже обычную мыльницу. Не нужно никаких телефонов! Я настоящий фотоаппарат хочу. Камеру. Мне так хочется сфотографировать этот рассвет! И вот те цветы с красными листьями, позади тебя. И еще небо… Ты принесешь, да? Любовь моя, ну пожалуйста!