Дэвид Балдаччи - Знаки [litres]

Поднявшись на лифте в свою квартиру, он открыл дверь, выключил сигнализацию и запер дверь за собой. В Белом доме Уилл выключил телефон, потому что его об этом попросили. Теперь же включил его, и на экран сразу выскочил текст:

«Я ничего не делаю без причины. Просто отопри замок».

Усевшись в кресло, Роби смотрел на экран добрых пять минут. Потом положил телефон на стол и двадцать минут принимал душ, позволив горячей воде смыть усталость. Одевшись и выпив стакан апельсинового сока, он снова вернулся к тексту.

«Я ничего не делаю без причины. Просто отопри замок».

Рил сделала много чего. На чем именно он должен сфокусироваться? Что он должен отпереть?

Убийства?

Ее приход на помощь?

Отправку этой последней эсэмэски?

Все вышеперечисленное?

Роби ожидал очередного телефонного звонка из агентства. Там уже прочли эту эсэмэску и, должно быть, бросили на ее расшифровку дюжину аналитиков. Но звонка не последовало. Может, просто не знают, что еще ему сказать. Роби подумал, не эсэмэснуть ли Рил в ответ с вопросом, что она имела в виду. Но она ничуть не хуже его знает, что агентство прочтет каждое слово. И решил не утруждаться ответом.

Сунув телефон в карман пиджака, встал и потянулся. Надо бы перехватить чуток сна, но времени на это просто нет.

И вдруг до него дошло, что стоит взять машину напрокат. Его собственная, продырявленная насквозь, покоится на какой-нибудь засекреченной правительственной стоянке вещдоков.

За последний год он сменил порядком автомашин. Хорошо, что хотя бы прокатный сбор вычитается из налогооблагаемой базы. Налоговыми льготами аккредитованных убийц особо не балуют.

Доехав на такси до прокатной конторы, Уилл подписал бумаги на «Ауди-6». Последнюю, которую он брал, тоже расстреляли. Любопытно, ведут ли прокатные компании список клиентов с завышенными рисками. Если да, то контора, с которой он только что заключил договор, пока не получила рекомендацию посылать его к чертовой бабушке.

Уехав на новом авто, Роби направился в больницу, принявшую Джанет Ди Карло. Необходимую информацию он получил от Синего в электронном письме, пришедшем утром. И прибыл через сорок минут, уплатив дань погоде и утреннему часу пик.

Роби думал, что этаж Ди Карло будет под охраной. Ничего подобного. Признак очень скверный. А уж то, что в блоке интенсивной терапии и реанимации не было практически ни души, когда он вошел, и того хуже.

Когда Роби спросил у одной из сестер, где находится Ди Карло, та поглядела на него в полнейшем недоумении.

Ладно, подумал Уилл, ее настоящее имя им не сказали.

Поглядев на номера палат, он указал на одну из них, уточнив:

– Женщина из той палаты.

Синий указал совершенно однозначно: интенсивная, палата 7.

Та опять промолчала.

– Она умерла? – осведомился он.

К ним подошла еще одна женщина, по виду какое-то начальство. Уилл переадресовал тот же вопрос ей.

Взяв его за локоть, женщина отвела его в уголок. Роби предъявил ей документы, и она внимательно их изучила. Наконец сказала:

– Состояние и местонахождение этой пациентки нам неизвестны.

– Как такое возможно? У вас больница. Вы что, разрешаете просто забирать отсюда пациентов в критическом состоянии?

– Вы коллега этой женщины?

– А что?

– А то, что я работаю в этой сфере уже давно. К нам привозят людей всех типов. И, по-моему, тот, к которому относится эта женщина, строго засекречен. Имени нам не назвали. А рано утром приехали и забрали ее. Не сказали куда. Полагаю, они могут обеспечить ей надлежащий медицинский уход.

– Кто забрал?

– Мужчины в костюмах с бляхами и удостоверениями, перепугавшими меня до чертиков, если хотите знать.

– Что значилось на бляхах и удостоверениях?

– Внутренняя безопасность.

Настал черед Роби воззриться на нее в полнейшем недоумении.

В дело замешано МВБ. ЦРУ и МВБ не очень-то ладят, уж так повелось. Но чтобы МВБ забрало Ди Карло отсюда, оно должно было получить благословение Лэнгли [18] Район в округе Фэрфакс, находящийся в 13 км от Вашингтона, где находится штаб-квартира ЦРУ. . Значит, двое федеральных левиафанов, вопреки всем шансам, все-таки сработались.

Роби снова сфокусировал внимание на женщине.

– И они не сказали, куда ее везут?

– Нет.

– А перевозка была не опасна для нее?

– Будучи медицинской сестрой с двадцатилетним опытом работы в интенсивной терапии, я заявила категорический протест. Но меня даже слушать не стали.