Елена Алексиева - Нобелевский лауреат

Никогда еще ей не было так страшно, как в эти несколько месяцев. Она боялась заходить в подъезд своего дома, боялась подниматься по лестнице, испытывала почти животный ужас, когда выходила из магазина или просто шла по улице. Она не могла преодолеть эти панические атаки, потому что знала, чего боится. Ее житейские опасения, на которые она научилась не обращать внимания, сменились чисто физическим ужасом. Дошло до того, что, несмотря на запрет, она не расставалась с табельным оружием, даже когда ходила к ближайшему ларьку за сигаретами. Она просто не могла без него, но когда выходила с пистолетом, начинала молиться, чтобы ей не довелось его использовать. Ванде было хорошо известно, что вкладывается в понятие «самооборона», и она понимала, что вряд ли оно будет применено к ней, что бы с ней ни случилось.

А все дело в том, что Ванда Беловская из профессионала была разжалована в самую обычную женщину. Ведь именно это она услышала в ответ на свой вопрос, почему ее посылают работать в Детскую комнату. «Да потому, что ты — женщина, — доходчиво объяснили ей. — Именно там ты будешь на своем месте». Это объяснение настолько возмутило ее, подняв в душе бурю протеста, что из головы разом вылетел весь текст обвинительной речи, которую она заранее приготовила. Особенно, если иметь в виду, что она не была единственной женщиной в отделе. Но, очевидно, оказалась наиболее неудобной.

Ванда боялась не столько кислоты, физической расправы или пуль, сколько того, что должно было наступить потом. Если вдруг кто-то решил ей мстить, было бы лучше, чтобы он довел все до конца. Хотя, что может быть худшей местью, нежели оставить на жертве следы твоего гнева, которые она будет вынуждена носить до конца своих дней. Ванде доводилось видеть таких мужчин и женщин — живых и мертвых. И она ни за что на свете не хотела бы оказаться на их месте. Она привыкла подавлять в себе страх насилия активными действиями против самого насилия. И чтобы позволить себе подобные действия, ей нужна была крепкая, надежная спина — Система. Ее собственный отдел. Она никогда не ожидала, что Система обойдется с ней столь коварно — вышвырнет на обочину. Ей всегда представлялось, что если все-таки до этого дойдет, она сама сможет принять решение. И поскольку Ванда была полностью уверена, что она свободна в своем выборе, ей вообще не приходило в голову воспользоваться им. До тех пор, пока все не переменилось и Ванду, пусть даже на какое-то время, не вывели из игры.

В последние полгода ей довелось испытать разочарование в двух направлениях собственной жизни: в самой себе и в Системе. Оказалось, что она глубоко заблуждалась. Быть полицейским отнюдь не исключало того, что в какой-то момент, подобно другим, ты тоже можешь стать жертвой. Ибо то, что ты — человек, уже само по себе превращает тебя в потенциальную жертву.

Ванда не могла утверждать, что мечтает о завтрашнем дне. И все же она с нетерпением ждала его, хотя и без особой радости. Больше всего ей хотелось вернуться на свое место, хотя она и опасалась, что место тоже подверглось изменениям.

Ну что ж, если она не сможет продолжить с того момента, когда ее остановили, то, по крайней мере, хотя бы начнет все сначала. Сегодня вечером она положит табельный «глок» в сейф и до утра постарается напрочь забыть о нем. К тому же, нельзя было не признать, что она так и не смогла привыкнуть к его тяжести в кобуре у себя под мышкой. Наличие оружия не помогало ей, а только мешало. В отличие от некоторых своих коллег, инспектор Беловская не испытывала каких-то особых чувств к старой железке.

Вечер был теплым, и ей захотелось снять пиджак, но Ванда вдруг вспомнила, что все еще не освободилась от пистолета. Гораздо удобнее было бы носить его в дамской сумочке, но это противоречило уставу. А если кто-то из воспитанников Детской комнаты случайно захочет украсть у нее сумку, она лишится пистолета, и неизвестно, где он окажется потом. А ее подвергнут новому наказанию, допустим, еще на шесть месяцев в Детской комнате. Пока она окончательно не отупеет.

Ванда пешком добралась до своей станции метро. Прогулка по пыльному центру города подействовала на нее освежающе. Она давно уже нуждалась в движении, в прогулках, в свежем воздухе, конечно, диета тоже бы не помешала. В последнее время она совсем забросила тренировки.

Из-за своего депрессивного состояния вечером она никак не могла собраться с силами, чтобы дойти до ближайшего фитнес зала. Несколько лишних килограммов, которые она набрала зимой, заставляли ее испытывать отвращение к самой себе и рождали чувство вины. Джинсы, которые всего три месяца назад были ей широки, теперь плотно обтягивали бедра. Ванда старалась не смотреть на свое отражение в витринах магазинов, но взгляд невольно устремлялся туда. Ноги к вечеру отекали и начинали болеть. Чтобы хоть немного скрыть полноту, Ванда ходила только в туфлях на высоких каблуках. Хотя это было совсем не просто, градус ее самооценки немного повысился. Что с того, что ее никто не замечает? Впрочем, может быть, это ей так казалось, поскольку она сама никого не замечала.